Чечня комсомольское зачистка. Чтобы помнили: Ужас Комсомольского

Небольшое село Комсомольское (оно же Гой-Чу) на стыке горной и равнинной Чечни было мало кому известно до 2000 года. Однако судьбе было угодно, чтобы этот посёлок стал местом одного из самых кровопролитных сражений Второй чеченской. Окружение и взятие Комсомольского стало кульминацией борьбы за южную Чечню и одним из самых острых моментов всей войны.

В конце зимы 2000 года основные силы боевиков попали в окружение в Аргунском ущелье. В течение ближайших недель часть террористического войска во главе с Хаттабом сумела вырваться на восток через позиции псковской 6-й десантной роты. Однако в ущелье оставалась другая половина окружённых отрядов. Этой бандой командовал Руслан Гелаев. Он начал свою войну ещё в Абхазии в начале 90-х годов, а затем сколотил одну из крупнейших "частных армий" Северного Кавказа.

Гелаев сохранил много людей после прорыва из Грозного в начале февраля 2000 года. Однако теперь он находился в исключительно опасном положении. После прорыва из Грозного его люди были крайне измотаны. Они нуждались в отдыхе и пополнении. Проблема была только в том, что Гелаев имел под командой более тысячи человек. Долго скрытно перемещаться такая масса людей не могла, но рассеяться тоже пока не могла - это кончилось бы истреблением бегущих. Местом прорыва Гелаев избрал село Комсомольское между горами южной Чечни и северной равниной. Оттуда был родом он сам, там родились и многие из его боевиков.

Руслан Гелаев (справа на переднем плане). Фото © Wikimedia Commons

Российская армия в те времена испытывала серьёзные проблемы, главные из них - низкая мобильность и плохое взаимодействие между частями и видами войск. Поэтому боевики имели основания надеяться на успех.

5 марта гелаевцы вышли к Комсомольскому. На их пути стояла только жидкая цепочка постов 503-го мотострелкового полка. История этого боя менее известна, чем прорыв 6-й роты, в мемуарах военачальников Чеченского конфликта об этих событиях часто даже не упоминается. В литературе регулярно пишут, что боевикам удалось "миновать" оцепление. Между тем отчаянный бой по дороге к Комсомольскому развивался не менее драматично.

Первые опорные посты боевики смели массой живой силы. На участке прорыва находилось не более 60 солдат. Взвод автоматических гранатомётов буквально утонул под наступающей ордой. Командир стрелковой роты в этом секторе также погиб, его рота была рассеяна. К месту боя подтянулась небольшая бронегруппа для помощи оставшимся в живых, но боевики подбили танк на нейтральной полосе и заставили остальных отступить.

Новая попытка пробиться хотя бы к подбитому танку тоже провалилась. Боевики окружили машину, подорвали люки и убили танкистов. Почти всё это время экипаж сохранял связь с командованием, и командир танковой роты буквально в прямом эфире слышал, как убивают его людей, бессильный повлиять на происходящее. Позднее личные вещи командира танка нашли на трупе боевика. Мотострелки и танкисты сделали всё, что могли. Но помешать прорыву чеченцев в Комсомольское они просто не имели возможности.

К сожалению, как следует закрепиться в самом Комсомольском военные не успели. Позднее эту неудачу объясняли даже неким заранее составленным хитрым планом - пропустить боевиков в село и уничтожить их там, но в действительности это был просто провал. Гелаевцы пробились по трупам российских солдат и своих бойцов.

Начало боев за Комсомольское откровенно не вдохновляло. Военные потеряли десятки людей погибшими и ранеными, но не смогли предотвратить прорыв боевиков в село. Однако удар на Комсомольское исчерпал и силы гелаевцев. Им требовалось хотя бы несколько дней на отдых, так что боевики не покинули Комсомольское сразу же. Когда стало ясно, что Комсомольское набито вооружёнными людьми, к нему начали аврально стягивать все имевшиеся в округе подразделения.

Фото © Wikimedia Commons

В это время из Комсомольского выходили мирные жители. Люди отлично понимали, что предстоит осада, жестокие бомбёжки и штурм. Беженцев разместили в наспех подготовленном лагере под открытым небом. Из села под видом мирных жителей вышли также несколько раненых боевиков, однако их вычислили и буквально выхватили из толпы гражданских. Как ни странно, командование российских войск до сих пор не имело данных о численности неприятеля. Однако всё уже было готово к решающей схватке. Жители покинули село, российские солдаты сосредоточились в окрестностях, боевики заняли оборону. Предстояла жестокая схватка.

Железом и кровью

Гелаев не стал ждать, пока прибывающие части наконец плотно заблокируют Комсомольское. В ночь на 9 марта он вырвался из Комсомольского во главе совсем небольшого отряда. Ему удалось пробиться через неплотные заслоны, однако сотням рядовых боевиков и мелких полевых командиров предстояло умирать в обречённом селе. Ещё один отряд попытался пробиться из села на следующий день, но его изрешетили из танков и автоматических пушек.

Другая группа "моджахедов" пыталась пробиться в Комсомольское снаружи, но её авангард вместе с проводником погиб под огнём, так что этот отряд отступил. Кстати, в эти первые дни в плен попали двое экзотических боевиков. Это были уйгуры - представители мусульманского народа из западного Китая. По словам пленных, они работали в Комсомольском поварами. "Кухарей" сдали китайским спецслужбам, и в Поднебесной оба получили пожизненные сроки за терроризм.

Фото © Wikimedia Commons

По неясной причине русские пытались непременно быстро взять Комсомольское пехотным штурмом. После обработки Комсомольского артиллерией и авиацией стрелки входили в село и пытались вести зачистку. Из-за тяжёлой нехватки подготовленной пехоты в бой шёл даже спецназ ГУИН Министерства юстиции. Это, конечно, были не обычные надзиратели, но и не штурмовая пехота. ГУИНовцы воевали, по всем отзывам, героически, но штурм дорого им стоил.

Комсомольское обстреливали самым разнообразным тяжёлым оружием. Именно тогда, например, страна узнала о существовании системы "Буратино". Под легкомысленным названием скрывалась тяжёлая установка залпового огня, использующая объёмно-детонирующие боеприпасы. "Обычная" артиллерия и вертолёты также работали без передыха. Однако после обстрелов на улицы всё равно шли штурмовые группы.

Уличные бои неизменно оборачивались тяжёлыми жертвами. На улицах воюющие перемешивались, к тому же с обеих сторон сражались заросшие люди в одинаково потрёпанном камуфляже, так что отличить своих от чужих было затруднительно. Солдат и офицеров на передовой непрерывно подгоняли, требуя как можно скорее овладеть селом. Это подстёгивание регулярно кончалось жертвами. Так погиб, к примеру, командир одного из штурмовых отрядов старший лейтенант Закиров: после обвинения в трусости он пошёл впереди своего отряда и погиб в ближнем бою в одном из дворов.

Однако если русские могли сетовать о тяжёлых и не всегда оправданных потерях, боевиков бои в Комсомольском быстро вели к катастрофе. В селе находилось много иностранцев и хорошо подготовленных перед второй войной в Чечне бойцов, теперь их медленно, но верно перемалывали потоки стали с воздуха и уличные бои.

Фото © Wikimedia Commons

Хамзат Идигов, сменивший Гелаева на посту командира гарнизона, попытался уйти из села 11 марта, но наступил на мину и погиб. Сила сопротивления медленно падала. Начали сдаваться раненые. В условиях дикой антисанитарии и продолжающихся обстрелов у них не было иного шанса выжить. Один из солдат позднее описывал судьбу раненого боевика, не пожелавшего выйти с поднятыми руками. Он спокойно сидел в подвале, пока туда кидали гранаты. Как выяснилось, этот боевик просто обессилел и обезумел от гангрены и не мог даже пошевелиться.

Пока силы боевиков таяли, русские подбрасывали к Комсомольскому свежие подразделения. К селу подступил парашютно-десантный полк. В первые дни небольшие группы могли выбраться из села ночью мелкими группами, но кольцо непрерывно уплотнялось. Внутри оставалось ещё довольно много боеприпасов, но подходили к концу медикаменты. Однако о быстром успехе говорить не приходилось. Русские платили кровью за отвоёванные улицы, в лабиринте частного сектора постоянно погибала бронетехника. Однако наши военные могли, по крайней мере, отвести потрёпанные части, пополнить боекомплект, не опасаясь, что снарядные ящики покажут дно, и вызвать на противника "кару с небес".

Ко всему прочему, во время штурма сильно испортилась погода и Комсомольское застлал густой туман. Штурмовые группы резались с боевиками с нулевой дистанции, почти не видя противника.

Во второй половине марта боевики начали упорно пытаться вырваться из окружения. Однако теперь их ждали минные поля и пристрелявшаяся бронетехника. Шансов на спасение у боевиков уже практически не было. Последний крупный отряд пошёл на прорыв 20 марта, но напоролся на мины и пулемёты и полёг под огнём.

К этому моменту боевики сохранили лишь отдельные очаги сопротивления. Организованное сопротивление было сломлено, началась массовая сдача в плен остатков гарнизона. Однако это ещё не означало полного разгрома. Огневые точки приходилось брать по одной, танки уничтожали самых стойких огнём с прямой наводки почти в упор. Однако это было уже не более чем агонией.

22 марта в Комсомольском прозвучали последние выстрелы, в подвалы были брошены последние гранаты. К этому моменту Комсомольское представляло собой чудовищный пейзаж. Целых домов в селе просто не осталось, под обломками лежали сотни непогребённых тел. В ближайшие дни предстояло разбирать завалы, убирать трупы и очищать местность от мин и невзорвавшихся снарядов. Следовало спешить хотя бы из санитарных соображений: сотни погибших в селе боевиков в сочетании с тёплой весенней погодой делали пребывание в селе трудным.

Фото © РИА Новости/Владимир Вяткин

Операция в Комсомольском дорого стоила. Потери русских превышали 50 человек погибшими и умершими от ран. Однако даже в таком виде благодаря огромной выносливости и самоотверженности штурмовавших село отрядов битва за Комсомольское обернулась избиением боевиков. Потери террористов составили более 800 человек убитыми, причём это данные не военных, всегда склонных преувеличить успехи, а МЧС.

Спасателям пришлось разбирать завалы, оставшиеся на месте бойни, и эвакуировать мертвецов. Среди убитых и пленных оказался целый интернационал: арабы и даже один индийский мусульманин. На поле боя были подобраны огромные трофеи. По разным данным, от 80 до 273 террористов попали в плен. С этим побоищем был сравним только недавний разгром в Грозном с прорывом из города по минным полям. Для России это была выстраданная, кровавая, но бесспорная победа.

Бойцы 6-ой роты. Фото © Wikimedia Commons

Солдаты были ожесточены до предела. Командир спецназа ГУИН поставил принимать сдающихся собственных тыловиков. Иначе бойцы первой линии, недавно пережившие гибель товарищей, могли просто не выдержать. Однако в плен сдались практически поголовно израненные и истощенные боевики. В течение нескольких недель почти все они умерли. О них мало кто горевал. Среди пленных были головорезы, персонально известные расправами над пленными и заложниками.

Штурм Комсомольского стал последней крупной войсковой операцией Второй чеченской войны и жирной точкой в её первой, самой тяжёлой фазе. Войскам предстояла долгая и мучительная контрпартизанская борьба, затем стране пришлось пережить волну террора, но хребет организованным отрядам экстремистов из тысяч вооружённых людей был сломан. Руины Комсомольского навевали ужас. Но самый тяжёлый этап Чеченской войны был позади.

Вспомним погибших товарищей... Комсомольское, март 2000 г.

Бойцам, которые на чеченской войне находились на переднем крае, приказы командования нередко казались безрассудными. Часто таковыми они и являлись. Но приказы не обсуждают, а выполняют. Наш рассказ – о бойцах санкт-петербургского отряда спецназа Министерства юстиции «Тайфун».

Отряд «Тайфун» освобождал Дагестан осенью 1999 года, работал в горах под Харсеноем в начале 2000 года. Однако самое главное испытание ожидало спецназовцев в марте 2000 года. Им выпало оказаться в самом пекле во время штурма села Комсомольское.

Шести сотням наших бойцов противостояло более полутора тысяч боевиков под предводительством Руслана Гелаева. Бандиты превратили каждый дом в неприступную крепость. Не имея в первую неделю боёв тяжелого вооружения, без поддержки авиации и артиллерии, практически только с автоматами и ручными гранатами, наши бойцы упорно атаковали позиции боевиков. Кровопролитные бои за каждую улицу, каждый дом, длились больше двух недель.

За взятие села Комсомольское пришлось заплатить страшную плату. Из ста бойцов сводного отряда спецназа Минюста десять погибли, более двадцати были ранены. Вечная память павшим, честь и слава живым!

Рассказывает Герой России, полковник Алексей Николаевич Махотин:

– Комсомольское мы прочёсывали первого, второго и третьего марта. Наш отряд шёл вдоль реки Гойты. Слева шли бойцы 33-й бригады Внутренних войск из поселка Лебяжье под Петербургом, а справа – Внутренние войска из Нижнего Тагила. Бои пока не начались, но боевики уже начали встречаться на пути. В один из этих дней видим – двое боевиков в гражданской одежде издали нас увидели и стали убегать. Один сумел уйти, а другого мы завалили. Несмотря на гражданскую одежду, сразу было видно, что это не мирный житель. Лицо у него было землистого цвета, как у тех, кто всю зиму просидел в горных пещерах без солнца. Да и по виду он был явный араб. У главы администрации Комсомольского потом спросили: «Ваш человек?». Отвечает: «Нет». Но за этот случай мы от начальства всё равно получили нагоняй: «Да вы что это? Устроили, понимаешь, тут стрельбу без причины!».

Пятого марта на другом берегу Гойты бойцы СОБРа из Центрально-Черноземного региона, те, что шли вместе с нижнетагильцами, вступили в бой и понесли первые потери. Были у них и погибшие. В тот день и нас в первый раз обстреляли, и мы получили приказ отходить.

Шестого марта у соседей справа снова появились потери. Сложилась такая обстановка, что они даже не всех своих погибших смогли забрать.

В первой половине дня шестого марта мы провели небольшую операцию не в селе, а в лагере жителей. К этому времени их из Комсомольского уже вывели. Они стояли лагерем за селом метрах в двухстах. Ещё дальше, у перекрёстка дорог, стоял наш блок-пост, и в вагончиках расположился штаб – от Комсомольского метров шестьсот.

Офицер по спецоперациям дивизии Внутренних войск «Дон-100» мне говорит: «Есть информация, что в лагере мирных жителей есть раненые боевики. Но забрать мы их, наверное, не сможем. Да и руководство моё не горит желанием это делать. Если сможешь, то давай».

Я беру с собой пэпээсников (ППС, патрульно-постовая служба милиции. – Ред.) и говорю: «Давайте сделаем так: мы блокируем, а вы их забирайте, и потом вместе выходим обратно». Врываемся внезапно в лагерь и видим, что на одеялах и матрасах лежат раненые с характерными землистыми лицами. Выдернули мы их очень быстро, так что население не успело среагировать, иначе устроили бы обычную в таких случаях демонстрацию с женщинами и детьми.

После этого прорвались мы к мечети. Она стояла в самом центре Комсомольского. Тут нижнетагильцы просят меня остановиться, потому как они продвигались с большим трудом, а нам с ними надо было держать одну линию.

Заходим в мечеть. Видим, что там лежит мёртвый араб, которого мы уничтожили пятого марта, подготовленный к похоронам по местным обычаям. Уже одно это доказывает, что это не житель Комсомольского. Иначе бы его, по традиции, похоронили бы в тот же день.

Обстановка сложилась относительно спокойная – стрельба на нашем направлении незначительная. Боевики, как можно судить по огню, находятся где-то подальше. Видим – в нашу сторону едет «Волга» с московскими номерами. Из машины меня спрашивают: «Как тут на другой берег лучше проехать?». Это была попытка договориться с Гелаевым (позывной «Ангел»), чтобы он вышел из села. На «Волге» приехал глава администрации Комсомольского, с ним – мулла местный. Они привезли с собой посредника. Тот раньше где-то с Гелаевым (вроде бы в Абхазии) воевал. У каждого из них была своя цель: мулла хотел сохранить мечеть, а глава Комсомольского – дома жителей. А я не очень понимал, как можно выпускать Гелаева. Ну, вышел бы он из села – а что дальше?

Я по рации с соседями связался и предупредил их: «Сейчас я к вам подъеду». Садимся с тремя бойцами на бэтээр (БТР, бронетранспортер. – Ред.) и поехали. «Волга» за нами идёт. Переехали на другую сторону, остановились на перекрёстке… И тут неожиданно пошёл нарастающий гул стрельбы!.. Огонь пока неприцельный, пули над головами пролетают. Но стрельба стремительно приближается. «Волга» мгновенно развернулась и уехала обратно.

Нижнетагильцы нас просят: «Пробейте нам забор, а сами уходите!» Пробить-то забор бэтээр пробил, но потом запутался в нём. Думаем: «Хана нам». Передаю по рации своему заму: «Бери, «Джавдет», командование на себя. Мы будем уходить, как и куда получится».

Но нам повезло: бэтээр из забора всё-таки выбрался. Спасибо солдатикам с бэтээра – они нас немного подождали, пока мы через Гойту по пояс в воде к ним перебегали. Домчались до мечети. Но тут бэтээр начал разворачиваться и врезался в каменный столб. Я так себе голову о броню разбил! Хорошо, как потом оказалось, что просто рассёк кожу на голове.

А на другой стороне реки война уже идёт вовсю: боевики пошли в атаку. А с нашего берега нам на помощь выслали два бэтээра с пятьюдесятью бойцами по той же дороге, по которой мы входили. Но до нас они не смогли дойти. У одной машины «духовский» снайпер механика-водителя застрелил, а на второй – командира снял.

Я своему полковнику, Георгичу, как я его называл, говорю: «Всё, не надо больше никого посылать. Будем выходить сами» и решил уходить в сторону окраины поселка.

С нами у мечети был начальник разведки из 33-й бригады Внутренних войск, майор Афанасюк. Все его звали «Борман». Он говорит: «Я не пойду, мне приказа отходить не было». Но, к чести этого офицера, солдатам своим он приказал отходить вместе со мной. Сам он остался, долго не уходил, и я с большим трудом его всё-таки уговорил идти с нами. Майор Афанасюк и его разведчик Бавыкин Сергей («Атаман»), с кем мы были в этот день у мечети, погибли позже, десятого марта.

Мы уже почти что вышли из села, и тут вдруг получаем команду: «Вернуться на исходные позиции». Приказы не обсуждают. Мы быстренько возвращаемся, снова занимаем мечеть. Смеркается. Я связываюсь со своими командирами и говорю: «Если я останусь здесь ещё полчаса, то завтра здесь никого из нашего отряда в живых уже не будет. Я выхожу».

Я хорошо понимал, что мы в мечети ночью против боевиков долго не продержимся. В штабе мнения разделились, но мой непосредственный командир всё-таки принял сложное для него решение и дал мне команду отходить.

Видим: по улице идут человек двенадцать мирных жителей с белым флагом. Я подумал, что это к лучшему: «Как живой щит будут, по своим чеченцы стрелять не должны». И на самом деле в этот раз вышли мы без потерь.

Следующий день, седьмое марта, для нас был более-менее спокойным. Боевиков оказалось явно не тридцать человек, как первоначально говорили генералы. Поэтому теперь уже, принимая во внимание большие потери, руководство операции решало вопрос, что вообще делать дальше. По селу начала работать авиация.

Восьмого марта мы посчитали своё войско: справа нижнетагильцев сто тридцать плюс СОБР с четырьмя старыми «коробками» (бронированная машина или танк. – Ред.), у нас семьдесят человек с двумя «коробками». Плюс в 33-й бригаде сто человек с двумя «коробками». Мне ещё дали пятнадцать человек пэпээсников. Но я им велел вообще не стрелять и идти сзади нас.

А фронт, по которому мы должны были наступать, был растянут километра на два. На танках боекомплект – семь-восемь снарядов. Были ещё машины разминирования УР-70, которые пару раз с жутким грохотом и шумом бросили свои заряды килограммов по четыреста тротила в сторону боевиков. И тогда мы пошли в атаку.

Доходим до первого уровня домов и видим чеченку, бабульку лет восьмидесяти. Мы её за огород вытащили, показали, где находится лагерь жителей, и говорим: «Тебе туда». Она поползла.

Тут у нас начались потери. Доходим до второго уровня домов – слева взрыв. Погиб боец из нашего псковского отряда, Ширяев. Его просто разорвало.

Идём дальше. У кладбища река расширяется, соседи уходят в сторону, и фланг у нас остаётся открытым. Как раз в этом месте была небольшая высота, которую нам никак не обойти. Выходим на неё двумя группами. Чувствуется, что у боевиков она пристрелянная. Знали они, что нам мимо никак не пройти, и с нескольких сторон начали лупить по этой высоте с расстояния метров сто-триста. Это были точно не подствольники, взрывы более мощные, а скорее всего эрпэгэ (РПГ, ручной противотанковый гранатомёт. – Ред.) или самодельные миномёты.

И тут началось… События разворачивались стремительно: прицельное попадание в нашего пулемётчика Володю Широкова. Он погибает. Тут же убивают нашего снайпера Сергея Новикова. Коля Евтух пытается вытащить Володю, и тут «духовский» снайпер бьёт Коле в поясницу: у него перебит позвоночник. Ранили другого нашего снайпера.

Раненых мы вытаскиваем, начинаем перевязывать. Я осматриваю раненого снайпера. А у него ранение оказалось тяжелым. Олег Губанов пытается Вовку Широкова вытащить – опять взрыв, и Олег на меня летит сверху головой вниз! Стреляют со всех сторон!.. Опять попадание в Вовку – он горит! Нам никак не зацепиться… Отходим метров на пятьдесят, забрав троих раненых и одного погибшего. Широков остаётся лежать на высоте…

На правом фланге тоже заруба идет. Докладываем о потерях. Генералитет дает всем команду отходить – по селу будет работать авиация. Тагильцы и мы просим сначала полчаса, потом – ещё полчаса, чтобы забрать своих погибших.

Тут заходит пара штурмовиков СУ-25 и начинает нас бомбить! Сбросили две огромные бомбы на парашютах. Мы попрятались, как могли: кто за камень какой-то залёг, кто просто во дворе. Ба-бах… и метрах в пятидесяти от нас бомбы в землю входят!.. Но не взрываются… Первая мысль – бомба с замедлением. Лежим смирно, не шевелимся. А взрыва всё нет и нет. Оказалось, что бомбы были пятидесятых годов выпуска, уже некондиция. Так и не взорвались, на наше счастье.

На следующий день, девятого марта, опять идём на те же позиции. Метров за сто пятьдесят боевики встречают нас шквалом огня. То место, где погиб Широков, нам отсюда не видать, и ближе никак не подойти.

Мы думали, что Володи на бугре уже нет. Все уже были наслышаны были о том, как боевики глумились над погибшими. Стали расспрашивать другие отряды. Где-то там, оказывается, руку отрезанную нашли. Наш вопрос: «Есть такая-то татуировка?» Нет татуировки. Значит, не он. А Володя, как оказалось, на том же месте и лежал, где его убили. Не сумели мы в этот день подойти к высотке.

Десятого марта идём вперёд с Тимуром Сиразетдиновым. Рядом из 33-й бригады ребята с танком нас прикрывают. Оставили их с танком за домом, а сами поползли. Впереди – бугорок. Договариваемся: я бросаю гранату, а Тимур метров тридцать до сарая должен перебежать. Бросаю гранату за бугор. Тимур побежал. И тут очередь из пулемёта издалека… Пулемётчик нас отслеживал, это было понятно.

Тимур кричит: «Алексей, я ранен!..». Я – прыг к нему. Пулемётчик опять очередью поливает… Фонтанчики от пуль вокруг так и пляшут! «Джексон» сзади кричит: «Лежи!..». Чувствуется, есть какая-то мёртвая зона, где я к земле прижался, – не может меня пулемётчик достать. Подняться не могу – он тут же меня срежет.

И тут офицер из 33-й бригады меня спас – отвлёк внимание пулемётчика на себя (фамилия его Кичкайло, четырнадцатого марта он погиб и звание Героя получил посмертно). Он пошёл с солдатами за танком в сторону Тимура. Пулемётчик внимание на них переключил, стал по танку стрелять – только пули по броне щёлкают! Я воспользовался этой секундой и скатился в овраг, который тянулся в сторону боевиков. Там мёртвая зона, никто в меня не стреляет.

Бойцы затащили на танк Тимура и отошли. Я подполз – у Тимура ранение в области паха. Он без сознания. Разрезаю брюки, а там сгустки крови, словно желе… Перетягиваем ногу выше раны, перевязываем. Доктор наш делает ему прямой укол в сердце. Вызываем эмтээлбэшку (МТЛБ, малый тягач лёгкий бронированный. – Ред.), а она нас никак найти не может!.. Но вторая, посланная вслед, всё-таки нас отыскала. Забрасываем Тимура на неё, отправляем его в тыл.

Мы как-то очень надеялись, что Тимур выкарабкается. Ведь и на первой войне у него были ранения – пятьдесят пять осколков тогда в него попало. Он в тот раз выжил. Но через час по рации мне передают: «Циклон», ваш «трёхсотый» – «двухсотый» («трёхсотый» – раненый, «двухсотый» – убитый. – Ред.). А Тимур – мой близкий товарищ. Зашёл в сарай. Ком у горла… Не хотел, чтобы бойцы слёзы мои видели. Отсиделся там минут пять-десять, и снова вышел к своим.

В этот день большие потери были у всех. Артиллерийской поддержки никакой, танки без боекомплекта. Идём в атаку с автоматами да пулемётами без артподготовки. Поэтому одиннадцатого и двенадцатого марта руководители операции снова взяли тайм-аут.

Одиннадцатого марта нас на позициях подменил ижевский отряд Минюста. Мы отошли, чтобы доукомплектоваться боеприпасами. Меня как командира беспокоило ещё вот что. Дело в том, что в оперативное подчинение мне передали двадцать снайперов, которые занимали позиции в ущелье выше Комсомольского. И вот с этими-то снайперами у меня пропала связь. Надо было их теперь искать.

По дороге я заехал в штаб, где произошла трагикомическая и очень показательная . Подъезжаем к пилораме, куда штаб переехал, и наблюдаем такую картину. Бегают человек шесть генералов и журналисты разные. Оказывается, двое солдатиков полезли в овраг за телёнком. И вот тут-то их боевики огнём на землю положили и лупят по ним! Все бегают, суетятся, но никто ничего не делает, чтобы изменить ситуацию.

Я был с Вовкой «Ворчуном». Мы схватили какую-то эмтээлбэшку, подъехали и вытащили солдатиков. Потом отправились на поиски дальше.

Пока мы их искали, командира удмуртского отряда Ильфата Закирова вызвали в штаб на доклад. Туда приехал на совещание генерал Баранов, командующий Группировкой наших войск.

На этом совещании произошла очень неприятная история, которая имела трагические последствия. И вдвойне несправедливо, что генерал Трошев в своей книге о чеченской войне описал её со слов генерала Баранова. А написал он – ни больше ни меньше – что в спецназе Минюста оказались трусы, которые комфортно расположились в спальных мешках в спокойном месте и не особо хотели воевать. И только личное вмешательство доблестного генерала Баранова заставило этих трусов взяться за ум и затем уже показать себя геройски.

До сих пор никак не могу взять в толк: и как это можно было писать про какие-то мешки спальные и спокойное место, когда наша позиция была в самом центре Комсомольского, правее мечети, которую с командного пункта даже видно не было?

А вот как было на самом деле. В штабе всегда находились два полковника, военные коменданты Комсомольского и Алхазурово. Они мне и рассказали, что именно происходило на этом совещании. Ильфат докладывает обстановку (а перед совещанием я ему рассказал, что у нас происходит на позициях) как она есть – туда идти нельзя, здесь разрыв на правом фланге, отсюда боевики стреляют. А Баранов ему, не разобравшись: «Ты трус!». За Ильфата тогда вступился единственный человек, милицейский генерал Кладницкий, которого я за это лично уважаю. Он сказал примерно следующее: «Вы, товарищ командующий, неправильно ведёте себя с людьми. Нельзя так разговаривать». Я слышал, что после этого Кладницкого куда-то задвинули.

А Ильфат – парень восточный, для него такое обвинение вообще ужасно. Он, когда вернулся на позиции с этого совещания, был весь белый. Говорит отряду: «Вперёд!..». Я ему: «Ильфат, подожди, успокойся. Дай мне час времени. Я на высоту выйду, где Вовка Широков лежит, заберу его и тогда вместе пойдём. Не лезь никуда».

Незадолго до этого мы украли, тайком от нашего штаба, боевика убитого, полевого командира. Их несколько там, у штаба, лежало для опознания. И вот, через главу администрации Комсомольского, мы передаем боевикам предложение обменять его на Володю. Но ничего из этого не получилось. Не дождались мы тогда ответа. Тело боевика я отправил в комендатуру Урус-Мартана. Уже числа семнадцатого меня оттуда спрашивают: «Что нам с ним делать?». Отвечаю: «Да закопайте где-нибудь». Так его и похоронили, даже не знаю где.

Тогда я взял четверых бойцов, танк и снова пошёл к той самой злосчастной высоте. А боевики по ней вовсю лупят!.. Танк мы поставили в лощине, ребята меня прикрывают. Сам я с «кошкой» подполз снизу к краю обрыва, а потом бросил её и зацепил за ботинок (больше не за что было) то, что от Володи осталось. Какого я увидел Володю – это страшно… От здорового двадцатипятилетнего парня осталась разве что половина. На вид теперь это было тело десятилетнего подростка – он весь сгорел, скукожился. Из одежды одни ботинки на теле остались. Завернул я бережно его в плащ-палатку, до танка ползком дотащил, с ребятами на танк загрузил и отправил в штаб.

Меня раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, меня страшно потрясло то, как он выглядел. С другой стороны, отлегло от сердца – не пропал он без вести, и можно будет похоронить, как положено, на родной земле.

Эти мои чувства трудно описать словами. Совсем недавно ещё живой, тёплый человек, твой близкий друг, так много значащий для тебя, вдруг в течение каких-то мгновений погибает на твоих глазах – и ты не только не можешь для него ничего сделать, но не можешь даже забрать его мертвое тело, чтобы враги не смогли глумиться над ним!.. Вместо живых весёлых глаз, светлой улыбки и крепкого тела перед тобой распластано «нечто», изрешечённое осколками, сожжённое огнём, немое, бессловесное…

Запрашиваю по рации Ильфата – не отвечает. А перед этим по рации же он мне ещё раз повторил: «Я пошёл вперёд». Я ему снова: «Подожди, не спеши. Я подойду, тогда вместе пойдём». Тут наш генерал по рации мне дает приказ: «Я отстраняю вас, «Циклон», от командования сводным отрядом Минюста. Командовать будет старший лейтенант Закиров». Ну отстранил и отстранил. Я его тоже понимаю. Он там среди остальных генералов находится. Ну а что подполковника отстранил, а старлея назначил, – его вопрос.

Выхожу к дому, куда ижевцы пошли, и вижу – стоит отряд. Спрашиваю: «Где командир?». Показывают в сторону дома. Со мной четверо моих бойцов. Ещё беру «Деда» из ижевского отряда. Он человек опытный, в предыдущих кампаниях участвовал. Врываемся во двор, забрасываем гранатами, устраиваем стрельбу во все стороны. Видим – во дворе около дома лежат два тела, полностью изуродованные, одежда – в клочья. Это Ильфат со своим заместителем. Погибшие. «Дед» забросил их на танк, хотя очень непросто убитого поднять. Но здоровый он мужик.

А дело было так. Ильфат со своим замом вошёл во двор, и они схватились с боевиками практически врукопашную. Оказалось, что у боевиков за домом окопы вырыты были. Нескольких боевиков Ильфат со своим замом застрелили, а оставшиеся их самих гранатами забросали.

Так ижевский отряд остался без командира. Ребята – в шоке. Я их сразу чуть-чуть назад отвёл. А потом вообще отправил на замену в резерв. Они до сих пор мне это добрым словом вспоминают. Но я действительно понимал их психологическое состояние: нельзя их было тогда вперёд посылать.

Когда генералы орали на офицеров, те по-разному реагировали на это. Кто-то, как я, например, глотал всё это. Стреляю дальше – и всё. А кто-то эмоционально реагирует, как Ильфат, и погибает… Кстати, после его гибели командиром отряда снова назначили меня.

Ещё раз мыслями возвращаюсь к тому обидному для меня и моих боевых товарищей, что позволили себе два генерала: очернить в своей книге человека, совершенно неповинного в том, что в чём они его обвинили. Именно в Комсомольском я понял, что генералы, которые нами командовали, солдатиков-то и не знают. Для них – это боевая единица, а не живой человек. Они недаром их «карандашами» называют. Мне же пришлось эту горькую чашу испить до дна. Когда я в Питер приехал, каждому родственнику погибших – жене, родителям, детям – я в глаза смотрел.

А что касается солдат-срочников, о них там, наверху, никто особо не задумывался. Так ещё восьмого марта в штабе я попросил взвод, чтобы перекрыть разрыв на фланге между нами и нижнетагильцами. А мне отвечают: «Вот дам я тебе взвод, и у врага будет на тридцать мишеней больше. Потерь будет больше. Дай лучше координаты, я миномётом накрою». Ну что тут скажешь… Глупость, непрофессионализм? А расплачиваться за это приходится самым дорогим – жизнью…

Числа тринадцатого марта к нам на позиции подъехала ракетная установка «Штурм». Спрашивают: «Ну, куда тебе долбануть?». Отвечаю: «Вон по тому дому. Там огневая точка». Это метров семьдесят или сто от наших позиций. Говорят: «Не можем, нам метров четыреста пятьдесят надо». Ну а куда они на четыреста пятьдесят могут долбануть? Ведь всё, что по мне стреляет, находится на расстоянии от семидесяти до ста пятидесяти метров. Эта замечательная ракетная установка оказалась здесь совсем ненужной. Так и уехали ни с чем…

В тот же день служба снабжения боеприпасами спрашивает: «Что вам прислать?». До этого ничего не было из серьёзного , пулемётами да автоматами с подствольниками воевали. Говорю: «Пришлите «Шмелей» (огнемёт. – Ред.) штук восемь». Присылают восемь ящиков по четыре штуки в каждом, то есть тридцать две штуки. Господи, раньше-то где вы были?! Хоть и давали нам всё это без расписок, но жалко добро. Тащить столько железа вперёд очень тяжело было.

Начиная с восьмого марта из Комсомольского мы уже не выходили, на ночь оставались на своих позициях. Это было очень неприятно. Ведь примерно до пятнадцатого марта с тыла нас толком никто не прикрывал, боевики через нас пробегали периодически. Десятого марта один добежал до кладбища, которое было рядом с нами. Мы отработали по нему и поползли в ту сторону. На кладбище нашли вещмешки с патронами. Боевики их заранее подготовили. И только после четырнадцатого-пятнадцатого марта подмосковный ОМОН начал подчищать за нами дворы и огороды.

Пятнадцатого марта Комсомольское окутал такой туман, что в трёх метрах ничего было не видно. Ещё раз сходили с бойцами на высоту, где Широков погиб, забрали оружие. Кстати, ни одного ствола за всё время боёв мы не потеряли.

И тут меня позвали соседи из Внутренних войск на координацию действий. Так ведь там меня не чуть застрелили, а я так и не понял, свои это были или чужие! Вот как всё было. Соседи сидели в доме неподалёку. Захожу во двор и вижу, что в метрах двадцати мимо сарая бегут какие-то фигуры в камуфляже. Обернулись на меня, посмотрели – и как дадут очередь из автомата в мою сторону! Прямо скажем, неожиданно… Спасибо и за то, что попали только в стену рядом.

Отличить своих от чужих было действительно очень трудно – все были вперемешку. Ведь все выглядят одинаково: камуфляж, все грязные, с бородами.

Был такой характерный случай. Командир чувашского отряда спецназа ГУИН занял дом со своими бойцами. Как положено, сначала гранату бросили. Через некоторое время спускается командир с фонариком в подвал. Посветил фонариком и увидел – сидит боевик, смотрит на него и лишь глазами моргает. Наш – вверх прыг: а вылезти не может – автомат зацепился за края лаза. Выскочил всё-таки, гранату в подвал. И очередь из автомата… Оказалось, что там почти что неживой раненый боевик сидел, у него уже гангрена началась. Поэтому-то он не стрелял, а только глазами и мог моргать.

Именно пятнадцатого марта, как потом рассказывали коменданты Комсомольского и Алхазурово, все генералы по спутниковому телефону, как один, каждый своему начальству, докладывают: «Комсомольское взято, контролируется полностью». Какое там контролируется, если шестнадцатого марта у нас опять потери – три человека погибшими, человек пятнадцать ранеными? В этот день погибли Сергей Герасимов из новгородского отряда «Русичи», Владислав Байгатов из псковского отряда «Зубр» и Андрей Захаров из «Тайфуна». Семнадцатого марта ещё один боец из «Тайфуна» погиб, Александр Тихомиров.

Шестнадцатого марта вместе с приданным нам взводом ярославского ОМОНа мы от середины Комсомольского двинулись к школе – сходиться с 33-й бригадой. Начинаем смыкаться и видим – прямо на нас идёт танк Т-80! К тому времени техника армейская уже подошла. А связь у нас всех разная. Я только со своим генералом могу разговаривать, омоновцы – со своим командованием, бойцы из 33-й бригады – только со своим. Генерала своего спрашиваю: «Чего делать? Он же сейчас по нам лупить начнёт!..». Хорошо, что у нас флаг российский с собой был. Я его развернул и вышел в зону видимости танка. Он на меня сориентировался, и с 33-й бригадой соединились мы благополучно.

Числа семнадцатого-восемнадцатого боевики начали массово сдаваться. За один день в плен взяли человек двести. Потом их начали ещё и из подвалов выкапывать. Были какие-то попытки прорыва двадцатого марта, но к тому времени уж, по большому счету, всё было кончено. Кресты на высоте, где погибли Широков, Новиков, был тяжело ранен Коля Евтух, мы ставили двадцать третьего марта.

Позже мы узнали, что по амнистии под президентские выборы (26 марта 2000 года состоялись выборы Президента Российской Федерации. – Ред.) многих из боевиков выпустили. Но, если бы заранее было известно что их выпустят, то, по логике и по совести, не надо было и брать их в плен. Правда, все тайфуновцы специально ушли, когда боевики начали сдаваться. Я отправил работать на приём пленных одного своего заместителя и тех из наших, которые в боевых действиях не участвовали, из охраны. Это надо понять: у нас были жесточайшие потери. Погибли мои друзья Владимир Широков и Тимур Сиразетдинов, с которыми я прошёл Дагестан. Я просто боялся, что не все смогут выдержать. Не хотелось брать грех на душу.

Сейчас я оглядываюсь на то, что было в Комсомольском, и удивляюсь тому, что человеческий организм выдержал такие нагрузки. Ведь проползали мы все Комсомольское много раз вдоль и попёрек. То снег выпадет, то дождь. Холодные и голодные… Сам-то я там на ногах перенёс пневмонию. Жидкость из лёгких выходила при дыхании, толстым слоем осаживалась на рации, когда я говорил. Врач колол мне какие-то лекарства, благодаря которым я продолжал работать. Но… как робот какой-то.

Непонятно, на каком таком ресурсе мы все всё это выдержали. За две недели непрерывных боёв ни еды нормальной, ни отдыха. Днём в подвале костерок разожжём, сварим курицу какую-нибудь, потом бульон этот пьём. Ни сухпайки, ни тушёнку мы практически не ели. Не лезло в глотку. А до этого мы же ещё восемнадцать дней на горе своей поголодали. И перерыв-то между этими событиями был всего-то два-три дня.

Теперь уже можно, всё осмыслив, подвести итоги штурма Комсомольского. Вся операция была проведена безграмотно. А ведь была возможность блокировать село по-настоящему. Население уже было выведено из села, так что можно было бомбить и обстреливать сколько угодно. И только после этого уже штурмовать.

А штурмовали мы населенный пункт не теми силами, которые должны быть по всем правилам тактики. Нас должно было быть в четыре-пять раз больше, чем обороняющихся. Но нас было меньше, чем обороняющихся. Ведь только отборных бойцов Гелаева было шестьсот-восемьсот человек. А ещё местные ополченцы, который со всех окрестных сел пришли по его призыву.

Позиции у боевиков были очень хорошие: они находились выше нас, а мы шли снизу вверх. Стреляли они по нам с заранее подготовленных позиций из-за каждого угла. Мы начинаем движение вперёд, и рано или поздно они нас замечают. Когда они с одной огневой точки открывают огонь, а мы сосредотачиваем на ней свой огонь, то тут по нам ещё с двух-трёх точек по нам начинают стрелять и дают первой точке отойти. Кроме того, в первую неделю и мы, и боевики были вооружены приблизительно одинаково. На тех танках, которые были нам приданы, практически не было боеприпасов – по семь-восемь снарядов на танк Т-62. Танки Т-80 нам прислали только числа двенадцатого. Огнемёты «Шмель» появились примерно дней через десять боёв.

А если по уму, то надо было обойти Комсомольское со стороны села Алхазурово, выше которого стоял наш полк Министерства обороны, и с позиций полка давить боевиков с высот вниз. Я очень хорошо отношусь к бойцам спецназа Внутренних войск и очень плохо к командованию Внутренних войск, которое осуществляло общее руководство этой операцией. Я хоть и без высшего военного образования, но могу точно сказать, что так, как они вели боевые действия в Комсомольском, воевать нельзя. С одной стороны, не научились они в академиях тактике ведения боевых действий. А с другой стороны, желание нахрапом получить высокие награды и отчитаться вовремя было заметно невооружённым глазом. Не трусы были наши генералы. Но и не полководцы. Далеко не полководцы…

Конечно, оглядываясь назад, я понимаю, что командование наше очень спешило. Приближались выборы Президента. Поэтому операцию проводили, невзирая на людские потери. Операцией командовали около семи генералов. Общее командование сначала осуществлял генерал из Внутренних войск, из дивизии особого назначения «Дон-100». Потом командовал комендант Урус-Мартана, потом командующий Внутренними войсками генерал-полковник Лабунец, знакомый нам по Дагестану. Позже приехал командующий группировкой генерал Баранов. Но добрые слова я могу сказать только о генерале-лейтенанте Кладницком из МВД. Это был человек, который по-настоящему понимал, что там реально творится.

И ещё одно точно могу сказать – солдаты-срочники проявили себя геройски. Не видел я ни одного случая трусости. Это были трудяги. Но жалели их только взводные и другие офицеры такого уровня. А генералы их не жалели. У них была главная задача: чтобы их самих не вздрючили. И при случае, может быть, и высокую награду получить.

Но самый главный итог этой бездарной операции – Гелаев-«Ангел» со своей элитой всё-таки ушёл. Правда, понёс большие потери. Однако в основном погибли ополченцы, что подтягивались из окрестных сёл.

Потом везде стали говорить: «Мы разбили Гелаева». Но я не считаю, что мы его разбили. Над Гелаевым победы не было, раз он ушёл. А потери, которые мы понесли, были неоправданные. Вот если бы мы его уничтожили, то тогда эти потери можно было бы хоть как-то оправдать.

Сам я не был Александром Матросовым, в Комсомольском на амбразуру в бою не бросался. Но для себя тогда решил, что безрассудные приказы генеральские придётся и мне выполнять вместе со всеми. Идти вперёд нельзя, но надо, потому что есть приказ. Поэтому я шёл вперёд вместе с бойцами. Создалась такая ситуация, что по-другому я никак поступить не мог. Если сам не пойдёшь, а ребят пошлёшь, неправильный ты человек. А не пойдёшь вместе с ними вообще, всех трусами назовут. Прямо как в русской народной сказке: «Налево пойдёшь – пропадёшь, направо – погибнешь, прямо пойдёшь – себя и коня потеряешь». А идти надо…

Хотя с нашим генералом у меня отношения во время операции были жёсткие, доложил он руководству всё, как было. Что «Тайфун» шёл по самому опасному направлению вдоль реки Гойты, что дольше всех находился на позициях и понёс самые большие потери. Я считаю так: наш отряд действительно сражался геройски, а меня представили даже к званию Героя России за заслуги всего отряда.

Через неделю, двадцать шестого марта 2000 года, состоялись выборы Президента Российской Федерации. И жители села Комсомольского, которое мы «геройски» стёрли с лица земли, тоже голосуют в одной из школ Урус-Мартана. И нам, отряду «Тайфун», оказывают честь обеспечивать безопасность именно этого избирательного участка. Мы его заранее проверяем, с ночи выставляем охрану. Появляется глава администрации Комсомольского. Он был свидетелем того, как мы ни одного целого дома в селе не оставили, включая его собственный дом…

Я работу организовал, и поэтому мне оставалось только проверять, заезжая время от времени участок. Приезжаю к вечеру, чтобы забрать избирательную урну. Хотя поздно вечером передвигаться по Урус-Мартану было опасно, но на ночь оставлять урну и охранять её в участке было еще опасней. В соответствии со всеми демократическими процедурами опечатанную урну в сопровождении бронетранспортёра мы благополучно доставили в комендатуру.

А закончилось голосование тем, что мы с главой Комсомольского распили бутылку водки. Он говорит: «Я понимаю, что ничего личного в том, что произошло, не было. Вы – солдаты». Мы – ему: «Конечно, у нас никакой вражды к жителям нет. У нас враги – боевики».

Результат выборов по этому участку сразил всех наповал. Восемьдесят процентов голосов – за Путина, процентов десять – за Зюганова. И процента три – за чеченца Джебраилова. И могу свидетельствовать, что никаких признаков фальсификаций на частке не было. Так проголосовали главы чеченских родов Комсомольского. Вот такие вот расклады…

Урус-Мартановского района Чеченской Республики в период с 5 по 20 марта 2000 года .

Захват Комсомольского боевиками

4 марта одна из попыток прорыва из Аргунского ущелья была предпринята отрядом полевого командира Руслана Гелаева , блокированного в районах Дачу-Борзой и Улус-Керт . Боевики использовали тактику просачивания мелкими группами, в том числе и по руслу реки Гойтан, по пояс в воде. В результате значительной части бандгрупп удалось миновать боевые порядки 503-го полка и прорваться к селу Комсомольское . Конечной целью Гелаева было объединение в своём родном селении Комсомольское разрозненных бандгрупп и захват райцентра Урус-Мартан .

Около четырёх часов утра 5 марта Гелаев повёл на штурм Комсомольского крупную группировку численностью в сотни человек. Одна группа боевиков, сбив стоящий на лесистом склоне ущелья гранатомётный взвод, сразу пошла на село. Вторая группа атаковала мотострелковый взвод, занимавший другую высоту над ущельем. Боевики применили обычную для них тактику при штурме опорного пункта - более сотни боевиков вели беспрерывный огонь по позициям федеральных сил, не давая поднять головы, а штурмовая группа численностью в 50 человек под прикрытием огня забиралась в гору .

Вспоминает командир 503-го мотострелкового полка Герой России подполковник Сергей Стволов :

«С октября, как нас ввели в Чечню, у меня было тридцать пять человек потерь, а ещё тридцать два солдата я потерял в Комсомольском. В самом начале „чехи“ прорвали десантников и в упор расстреляли мой взвод гранатомётчиков. А потом я потерял два танковых экипажа. Волосы до сих пор дыбом стоят… Мы стояли сверху, в предгорье, пытались не пустить подкрепление „духов“ в село. Сначала я один экипаж послал на подмогу, его подожгли, второй пошёл - тоже сгорел, как свечка. Ребята огонь на себя вызвали. И всё… В прошлую войну они менее злые были, что ли, а сейчас пёрли волнами, как в психическую атаку шли! Мы их прямой наводкой лупим, а они идут и идут. Когда отбились с трудом, сто пятьдесят их трупов нашли».

По словам зам. командующего Объединённой группировкой войск по спецоперациям генерала Григория Фоменко: «Такого мощного прорыва не ожидал никто. Да и перекрыть все предгорье, взявшись за руки, у нас возможности не было.»

Бой танка № 812 лейтенанта Луценко

Шедшие на подмогу мотострелкам разведгруппа и танк 503-го мотострелкового полка с бортовым номером № 812 попали в засаду. Танк, в котором находился командир танкового взвода л-нт Луценко , был подбит из РПГ-7 и потерял ход, а разведгруппа, потеряв ранеными 5 человек, была вынуждена отойти назад. В течение четырёх часов экипаж подбитого танка отстреливался от боевиков. Несмотря на заградительный миномётный огонь федеральных сил боевики продолжали обстреливать танк из гранатомётов и стрелкового оружия, тщетно пытаясь склонить экипаж к сдаче. Отправленные на помощь экипажу танка № 812 ещё один Т-72 и разведгруппа также попали в засаду. Второй танк подорвался на фугасе, а разведчики, вступив в бой с превосходящими силами противника, так и не смогли пробиться к подбитому танку . На исходе дня к танку № 812 наконец смогли пробиться мотострелки 503-го полка, однако было уже поздно. Когда у танка закончился боекомплект, командир танкового взвода лейтенант Александр Луценко вызвал на себя огонь артиллерии. Однако, несмотря на это, боевики всё же сумели подобраться к танку, подорвать и открыть люки. Лейтенанту Александру Луценко боевики отрезали голову, также был зверски убит наводчик-оператор танкового орудия. Механика-водителя чеченцы увели с собой в плен. За мужество и героизм в борьбе с террористическими формированиями в Северо-Кавказском регионе, Указом Президента Российской Федерации от 14 октября 2000 года гвардии лейтенанту Луценко Александру Алексеевичу присвоено звание Героя Российской Федерации (посмертно) .

Блокирование Комсомольского федеральными силами

Сразу же по получению информации о прорыве и захвате села, был отдан приказ о блокировании Комсомольского силами частей и подразделений Министерства обороны и внутренних войск. Днём 5 марта, чтобы блокировать боевиков в Комсомольском, к селу отовсюду стали стягивать войска. Село оказалось в плотном кольце федеральных сил . Окружение уплотнялось и последующие двое суток. Село стали спешно покидать местные жители . Лагерь беженцев расположился в 200 метрах за селом.

Попытка зачистки села 6 марта

Утром 6 марта подразделения отрядов специального назначения (отряд спецназа Министерства юстиции «Тайфун»; отряд спецназа ВВ МВД «Росич» ; отряд СОБР Центрально-Чернозёмного РУБОП МВД ) вошли в село, чтобы провести зачистку села от бандформирований. Этот «поход» оказался разведкой боем . Почти сразу же спецназовцы попали под шквальный огонь и вынуждены были отойти на западную окраину населённого пункта . Результатом недооценки противника стал восьмичасовой бой в окружении и гибель 11 бойцов отряда «Росич» , 3 курских собровцев: майора милиции Ладыгина Олега Вячеславовича, старшего лейтенанта милиции Алябьева Александра Алексеевича, лейтенанта милиции Тимашкова Владимира Юрьевича и лейтенанта воронежского СОБР Белова (посмертно награждён орденом Мужества).

Отряд СОБР Центрально-Чернозёмного РУБОП-УБОП МВД и отряд спецназа «Росич» лейтенанта Джафяса Яфарова продвинулись на два квартала вглубь Комсомольского и захватили укреплённый дом на перекрёстке улиц, превращённый в опорный пункт. Действия спецназовцев позволили двигающимся за ними частям закрепиться в селе. Однако сами спецназовцы оказались отрезаны огнём от основных сил. Несколько часов бойцы вели неравный оборонительный бой. Лейтенант Яфаров лично уничтожил несколько боевиков, вынес из-под огня раненого гранатомётчика. Получил контузию и множественные ранения, но остался в строю. Когда стали кончаться боеприпасы, группа пошла на прорыв к своим, но попала под шквальный огонь с нескольких направлений и вся погибла на улицах села, полностью выполнив свой воинский долг. Лейтенант Яфаров за мгновение до смерти уничтожил огневую точку врага и попытался вынести раненного бойца, но был убит выстрелом снайпера в голову. Лейтенанту Джафясу Яфарову за этот бой было посмертно присвоено звание Героя России .

Вспоминает командир отряда спецназа Минюста «Тайфун» Герой России полковник А. Н. Махотин :

«Пятого марта на другом берегу Гойты бойцы СОБРа из Центрально-Черноземного региона вступили в бой и понесли первые потери. Были у них и погибшие. В тот день и нас в первый раз обстреляли, и мы получили приказ отходить. Шестого марта у соседей справа снова появились потери. Сложилась такая обстановка, что они даже не всех своих погибших смогли забрать. В первой половине дня шестого марта мы провели небольшую операцию не в селе, а в лагере жителей. После этого прорвались мы к мечети. Она стояла в самом центре Комсомольского. Переехали на другую сторону, остановились на перекрёстке… И тут неожиданно пошёл нарастающий гул стрельбы!.. Огонь пока неприцельный, пули над головами пролетают. Стрельба стремительно приближается. А на другой стороне реки война уже идёт вовсю: боевики пошли в атаку. С нашего берега нам на помощь выслали два бэтээра с пятьюдесятью бойцами по той же дороге, по которой мы входили. Но до нас они не смогли дойти. У одной машины „духовский“ снайпер механика-водителя застрелил, а на второй - командира снял. Я своему полковнику, Георгичу, как я его называл, говорю: „Всё, не надо больше никого посылать. Будем выходить сами“. Боевиков оказалось явно не тридцать человек, как первоначально говорили генералы. Поэтому теперь уже, принимая во внимание большие потери, руководство операции решало вопрос, что вообще делать дальше. По селу начала работать авиация.»

Стало ясно, что обычной «зачисткой» здесь не обойтись. Необходима крупномасштабная операция.

Штурм Комсомольского

Силы сторон

7 марта началась операция по освобождению Комсомольского от бандформирований. Осуществлять общее руководство проведением операции командующий федеральной группировкой Г. Трошев поручил командующему группировкой «Запад» генерал-майору В. Герасимову. Непосредственно руководил операцией заместитель Трошева по внутренним войскам генерал-полковник М. Лабунец . На этот момент большинство мирных жителей покинули село. В Комсомольском остались лишь сторонники Гелаева из числа мирных жителей, решивших поддержать своего «знаменитого» односельчанина .

На момент начала штурма федеральное командование ещё не имело полной информации ни о положении дел в населённом пункте, ни о численности бандгрупп. Так, по первоначальной информации вместе с Гелаевым в село вошли не более 30 человек. Затем эта цифра возросла до 150 и оказалась далеко не окончательной. Это и определило дальнейший ход событий. Для ведения боевых действий непосредственно в населённом пункте были привлечены подразделения Министерства обороны, внутренних войск, МВД, а также отряд специального назначения Министерства юстиции «Тайфун». Общая численность федеральной группировки, задействованной в штурме Комсомольского, на 7 марта составила 816 человек. В то же время, как выяснилось впоследствии, федеральным силам противостояло более тысячи хорошо вооружённых, обученных и готовых стоять до последнего боевиков .

Первые попытки штурма

Штурм начался рано утром 7 марта. В 5:30 федеральные силы нанесли комбинированный огневой удар по селу с применением авиации и артиллерии. В 6:30 против боевиков начато применение тяжёлых огнемётных систем «Буратино» . В 7:52 подразделения федеральных сил пошли на штурм села. Начались боестолкновения на всех участках .

8 марта против боевиков были брошены подразделения спецназа и МВД при поддержке артиллерии (ТОС «Буратино» и УР-77). На двухкилометровом фронте против засевших в селе боевиков наступали: отряд ВВ МВД из Нижнего Тагила и сводный отряд СОБР Центрально-Чернозёмного РУБОП (св. 100 бойцов, 4 танка); отряд спецназа «Тайфун» (70 чел., 2 танка); разведотряд 33-й бригады ВВ МВД (св. 100 чел., 2 танка); 15 сотрудников патрульно-постовой службы (ППС) - всего около 300 человек с 8 танками (как предполагало командование на тот момент, численность боевиков в селении не превышала 150 чел.) . Как и предыдущие попытки установить контроль над селом, штурм 8 марта заканчивается неудачей.

Как описывает попытку штурма 8 марта командир спецназа «Тайфун» полковник Махотин :

«Доходим до первого уровня домов. Тут у нас начались потери. Погиб боец Ширяев. Его просто разорвало. Идём дальше. У кладбища река расширяется, соседи уходят в сторону, и фланг у нас остаётся открытым. Как раз в этом месте была небольшая высота, которую нам никак не обойти. Выходим на неё двумя группами. И тут началось… События разворачивались стремительно: прицельное попадание в нашего пулемётчика Володю Широкова. Он погибает. Тут же убивают нашего снайпера Сергея Новикова. Коля Евтух пытается вытащить Володю, и тут „духовский“ снайпер бьёт Коле в поясницу: у него перебит позвоночник. Ранили другого нашего снайпера. Раненых мы вытаскиваем, начинаем перевязывать. Олег Губанов пытается Широкова вытащить - опять взрыв, и Олег на меня летит сверху головой вниз. Стреляют со всех сторон!.. Опять попадание в Широкова - он горит! Нам никак не зацепиться… Отходим метров на пятьдесят, забрав троих раненых и одного погибшего. Широков остаётся лежать на высоте… На правом фланге тоже заруба идет. Докладываем о потерях. Генералитет дает всем команду отходить - по селу будет работать авиация.»

9 и 10 марта подразделения федеральных сил вновь пытались войти в село, но снова были встречены плотным огнём боевиков и, понеся потери, были вынуждены отойти на исходные позиции. 9 марта поступили доклады, что в расположенных в ущелье окраинных домах Комсомольского замечено движение. Группа обезумевших от бомбардировок или не желающих испытывать судьбу боевиков перебралась в крайние дома, чтобы с наступлением темноты попытаться прорваться в горы. К указанному месту были отправлены два танка и «Шилка », уничтожившие эту группу боевиков. Вечером в обратном направлении - с гор в село - попыталась прорваться более крупная банда. Заметив на скатах соседней горы вооружённых людей, танкисты открыли огонь. Дальность была около 2 километров. Через полчаса с КП, где работали «рэбовцы», сообщили, что по данным радиоперехвата уничтожен проводник с передовой группой. Лишившись проводника, бандиты сообщили «Ангелу» (позывной Гелаева), что в село не пойдут . В боях 9 марта федеральными силами были захвачены 11 наёмников - китайцы, арабы, иранцы . 10 марта в бою погиб начальник разведки 33-й бригады ВВ МВД майор Афанасюк.

Полковник Махотин: "В этот день большие потери были у всех. Артиллерийской поддержки никакой, танки практически без боекомплекта. На танках боекомплект - семь-восемь снарядов. Идём в атаку с автоматами да пулемётами без артподготовки. Поэтому одиннадцатого и двенадцатого марта руководители операции снова взяли тайм-аут. "

Перегруппировка и усиление федеральных сил

9 марта командование федеральных войск в Чечне объявило, что армия и внутренние войска «установили полный контроль над Аргунским ущельем, начиная от села Комсомольское и вплоть до грузинской границы». Тем не менее на 12 марта бои продолжались как за селение Комсомольское Урус-Мартановского района (у входа в Аргунское ущелье), так и у населённых пунктов Улус-Керт и Сельментаузен. Несмотря на значительные потери, Гелаев принял решение держать оборону до конца .

10 марта, подразделения силовых структур, участвовавшие в боях, отводятся для отдыха и укомплектовки боеприпасами. Их сменяют на передовой вновь прибывшие подразделения, в том числе части ВДВ (1 батальон 56 десантно-штурмового полка), Уссурийская бригада спецназа ГРУ, 2-я бригада спецназа ГРУ, сводный отряд подмосковного ОМОНа, группа «Альфа»(снайпера) , отряд новосибирского спецназа «Ермак» , отряд спецназа УИН Минюста из Ижевска , 19-й отряд спецназа ВВ «Ермак» .

11 марта поддерживаемые армейской артиллерией, танками и вертолётами части внутренних войск продвинулись в глубь Комсомольского. В плен сдались два китайца-наёмника, заявившие, что «приехали поработать в Чечню поварами - приобщиться к кавказской кухне ». Все это время командование федеральных сил чуть ли не ежедневно заверяло прессу, что село будет взято в ближайшие дни, а то и часы, что основные силы уже истреблены и в огневом котле остались какие-то десятки бандитов. А потом вдруг оказывалось, что их в селении уже сотни и они пытаются контратаковать .

Инцидент с удмуртским спецназом

На совещание, созванное прибывшим под Комсомольское командующим федеральной группировкой генерал-полковником А. Барановым , был вызван для доклада командир отряда удмуртского спецназа УИН Ильфат Закиров. Во время доклада ст. лейтенант Ильфат Закиров был обвинён генералом Барановым в трусости, что в итоге привело к гибели ст. лейтенанта Закирова и его заместителя. Вот как этот эпизод описывается со слов генерала Баранова в книге генерала Трошева «Моя война…» : Генерал Баранов после докладов руководителей операции произвёл визуальный осмотр театра боевых действий через приборы наблюдения, в результате чего «увидел совсем иную картину: отряд специального назначения готовился к ночлегу, вытряхивая пыль из спальных мешков» . По приказу генерала Баранова на командный пункт был вызван командир отряда спецназа: «Бравый старший лейтенант бодро доложил: „За сегодняшний день взяли семь домов, подавили 22 огневые точки!“ Перепроверили - оказалось, что врал старший лейтенант без зазрения совести. Пришлось Баранову брать командование отрядом на себя: „ Значит так, старший лейтенант. Завтра задачу получите лично от меня. Не выполните - пойдете под суд!..“"

Этот же эпизод иначе описывается другим свидетелем, командиром спецназа „Тайфун“ полковником Махотиным . Всего за день до совещания удмуртский спецназ из Ижевска сменил на боевых позициях бойцов „Тайфуна“. Ст. лейтенант Закиров доложил обстановку в зоне своей ответственности. Махотин: » Перед совещанием я ему (Закирову) рассказал, что у нас происходит на позициях как оно есть - туда идти нельзя, здесь разрыв (между подразделениями) на правом фланге, отсюда боевики стреляют. А Баранов ему, не разобравшись: «Ты трус!». За Ильфата тогда вступился единственный человек, милицейский генерал Кладницкий, которого я за это лично уважаю. Он сказал примерно следующее: «Вы, товарищ командующий, неправильно ведёте себя с людьми. Нельзя так разговаривать». Я слышал, что после этого Кладницкого куда-то задвинули (в 2001 г. начальник Волго-Вятского РУБОПа генерал-лейтенант Иван Иванович Кладницкий был уволен в запас .) А Ильфат - парень восточный, для него обвинение в трусости вообще ужасно. Он, когда вернулся на позиции с этого совещания, был весь белый. Говорит отряду: «Вперёд!..». Я ему: «Ильфат, подожди, успокойся. Не лезь никуда»… Запрашиваю по рации Ильфата - не отвечает. А перед этим по рации же он мне ещё раз повторил: «Я пошёл вперёд». Выхожу к дому, куда ижевцы пошли, и вижу - стоит отряд. Спрашиваю: «Где командир?». Показывают в сторону дома. Видим - во дворе около дома лежат два тела, полностью изуродованные, одежда - в клочья. Это Ильфат со своим заместителем. Погибшие…У боевиков за домом окопы вырыты были. Ильфат со своим замом вошёл во двор, и они схватились с боевиками практически врукопашную. Нескольких боевиков Ильфат со своим замом застрелили, а оставшиеся их самих гранатами забросали. Когда генералы орали на офицеров, те по-разному реагировали на это. Кто-то, как я, например, глотал всё это. А кто-то эмоционально реагирует, как Ильфат, и погибает…"

Взятие Комсомольского федеральными войсками

Все эти дни боевики безуспешно пытались прорвать блокаду Комсомольского . Одна из таких попыток была предпринята с целью прорваться назад в Аргунское ущелье по устью реки Гойтан. Однако, к этому моменту устье оказалось уже плотно заминированным, на высотах вдоль ущелья размещено более 20 снайперов спецназа, а само ущелье было заблокировано подразделениями ВДВ . В результате ночного боя противник потерял 140 человек убитыми и лишь усугубил своё положение. Ещё одна попытка уйти из села - на стыке позиций 503-го полка и подразделения МВД - была сорвана благодаря применению оперативно-тактической ракеты «Точка-У ». Зона сплошного поражения заняла площадь порядка 300 на 150 метров. Ракетчики сработали филигранно - удар пришёлся точно по бандитам, не затронув своих .

13 марта - федеральные силы несут потери от огня снайперов . Выпущенная из села боевиками мина упала точно в открытый люк бронетранспортёра МТ-ЛБ , стоявшего за селом на горке. МТ-ЛБ сгорел, двоих солдат ранило осколками .

14 марта в ходе боя на улице Комсомольского боевиками сожжены три бронетранспортёра. Для поддержки штурмующим подразделениям в село вошли два танка Т-62 , один Т-72 и одна «Шилка». Пройдя по узкой улице и едва разминувшись с тремя горящими БТРами, танки прямой наводкой расстреляли дома, в которых засели боевики. В результате ответного огня боевиков из РПГ , один танк был повреждён, ранены двое офицеров, в том числе командир батальона .

Гелаев, осознавая всю безнадёжность ситуации, непрерывно запрашивал подкреплений. На помощь ему поспешила банда полевого командира Сейфуллы - около 300 человек, но до Комсомольского она дойти не успела. Ударом артиллерии и авиации банда была разгромлена. Сам Сейфулла получил серьёзное ранение и едва избежал плена . По утверждению газ. «Спецназ России», Гелаеву в Комсомольское на помощь должен был прийти Арби Бараев , но не сделал этого, в связи с чем Гелаев объявил его своим кровным врагом .

15 марта, как потом рассказывали коменданты Комсомольского и Алхазурово , все генералы по спутниковому телефону, как один, каждый своему начальству, докладывают: «Комсомольское взято, контролируется полностью» .

16 марта, в связи с усиливающейся угрозой прорыва боевиков, на южной окраине Комсомольского федеральными силами было поставлено управляемое минное поле .

По воспоминаниям участника событий, бойца отряда спецназа: "Мы продвинулись вдоль улицы метров на 300, засели в доме, и командир приказал нашей снайперской паре забраться на чердак, осмотреться в районе. На большой поляне над селом на юге катают танки и лупят по целям в селе, в том числе по домам на нашей улице. На наш резонный вопрос о том, знают ли танкисты, что мы здесь работаем, ответ был совсем неопределенный, типа «все под контролем»… Связались с «Лениным», а нам в ответ: «Уточните своё местоположение. По району работают „Буратино“(ТОС-1, страшная штука). Мы пытаемся дать координаты, а нас не слышат. Вот тогда комгруппы принял единственно правильное решение, ноги в руки и назад туда, откуда начинали. Только добрались до окраины, как в том месте, где сидели, сначала вспышка, потом огромное облако взрыва, „Буратино“ отработали как раз туда, где мы устроили наблюдательный пункт. А тут и СУ-25 в круг над селом встали. Связи нет. Нас то слышат, то нет…»

Зачистка Комсомольского

16 марта отряды спецназа «Тайфун» и ярославского ОМОНа в районе школы соединились с наступающими навстречу отрядами 33-й бригады ВВ МВД. Потери федеральных сил за 16 марта - три человека погибшими, пятнадцать ранеными. В этот день погибли С. Герасимов из новгородского отряда «Русичи», В. Байгатов из псковского отряда «Зубр» и А. Захаров из «Тайфуна» .

18 марта в Комсомольском новосибирский отряд спецназа «Ермак», возглавляемый подполковником Юрием Широкоступом, взял штурмом больницу, точнее, оставшийся от неё фундамент, в котором засели боевики . Утром, во время попытки взять штурмом укрепление, на отряд спецназовцев вышел отряд боевиков численностью до 150 человек, шедший на прорыв кольца окружения. Отряду спецназовцев удалось продержаться до подхода подкрепления. Группа боевиков была рассеяна огнём артиллерии . Чеченский ДОТ - бетонный подвал разрушенной больницы - был уничтожен только к концу дня совместным огнём подошедшего танка Т-72 , обстрелами из РПГ и огнемётов «Шмель» . В ходе этого боя спецназовцы 19-го отряда ВВ МВД «Ермак» потеряли только убитыми 8 человек, в том числе трёх офицеров - майоров Чеброва и Непомнящих и ст. лейтенанта Политина .

19 марта внутренние войска занимают дом за домом. Боевики, которым уже не на что надеяться - в их руках остаётся лишь два десятка домов в центре села, - тем не менее продолжали воевать по всем правилам; стараясь не обнаруживать себя, стреляли, пока не рассеялся дым от взрыва танковых выстрелов, и постоянно меняли позиции. Продвигаясь на север, группа спецназовцев новосибирского отряда ВВ МВД «Ермак» наступала низиной. Навстречу отрядам внутренних войск наступала группа пехоты. В пройденных домах бойцы федеральных подразделений находили десятки трупов боевиков .

Выход Гелаева из окружения

«- Как вы смогли выйти из Комсомольского, если войска образовали живой щит вокруг села?

Лема : - Ночью, конечно. Солдат стоит на посту, идет артобстрел. Солдат стоит и всего боится: ему жить хочется. В нашем случае солдат сидел под деревом, потому что обстрел был очень сильный. Мы шли в десяти метрах от него.

Вы уверены, что солдат вас видел? Ночь все-таки…

Лема : - Уверен, видел. Он молча передёрнул затвор, и мы тоже в ответ. Обменялись „приветствиями“ и разошлись Я понимаю это так: солдат знал, что если он выстрелит, мы его тут же убьем. А солдату эта война как таковая не нужна - ему выжить надо.»

Другое свидетельство очевидца событий - бойца спецназа :

«В то время с юго-востока на участке примерно в 3 км мы, выдвигаясь по дороге, встретили 2 БМП с отделением бойцов на каждой. Это и были силы блокирования со стороны зеленки, переходящей в предгорья. То есть с юго-востока село не блокировалось никем и это на четвёртые сутки активной фазы операции (11 марта).»

Потери

По официальным данным, потери федеральных сил составили 50 человек убитыми, свыше 300 ранеными . Однако известно, что потери только 503-го мотострелкового полка составили 32 человека убитыми, 11 человек убитыми потерял отряд спецназа МВД «Росич» , 10 человек - отряд спецназа УИН «Тайфун» , 8 человек - отряд спецназа МВД «Ермак» , 2 человека - отряд спецназа УИН Ижевска . То есть общее число погибших бойцов федеральных сил с учётом остальных подразделений может достигать 80 - 100 человек. Боевиками было уничтожено и повреждено до десятка единиц российской бронетехники.

Потери боевиков составили до 550 человек убитыми, 273 пленными. В том числе попал в плен полевой командир Салаудин Тимирбулатов по кличке «Тракторист», лично принимавший участие в расправах над российскими военнопленными и снимавший это на видеокамеру. Позднее Тимирбулатов был приговорён к пожизненному заключению . Так же было уничтожено 5 складов с боеприпасами и имуществом, 56 дотов , изъято более 800 единиц огнестрельного оружия и гранатомётов, освобождено от бандитского плена 8 военнослужащих Вооружённых сил Российской Федерации . Практически все дома в селении Комсомольское были разрушены в ходе двухнедельных боёв .

По словам бойцов спецназа, производивших зачистку села, трупы боевиков лежали через каждые 50 - 70 метров по всему селу. Со слов полковника спецназа Махотина, столько убитых боевиков в одном месте ему не приходилось видеть ни до, ни после Комсомольского .

Оценки спецоперации

«Вся операция была проведена безграмотно. А ведь была возможность блокировать село по-настоящему. Население уже было выведено из села, так что можно было бомбить и обстреливать сколько угодно. И только после этого уже штурмовать. А штурмовали мы населённый пункт не теми силами, которые должны быть по всем правилам тактики. Нас должно было быть в четыре-пять раз больше, чем обороняющихся. Но нас было меньше, чем обороняющихся. Позиции у боевиков были очень хорошие: они находились выше нас, а мы шли снизу вверх. Стреляли они по нам с заранее подготовленных позиций из-за каждого угла. На тех танках, которые были нам приданы, практически не было боеприпасов - по семь-восемь снарядов на танк. Танки Т-80 нам прислали только числа двенадцатого. Огнемёты „Шмель“ появились примерно дней через десять боёв. Общее командование сначала осуществлял генерал из Внутренних войск (генерал ВВ МВД, будущий комендант Чечни Григорий Фоменко), из дивизии особого назначения „Дон-100“. Потом командовал комендант Урус-Мартана , потом командующий Внутренними войсками генерал-полковник Лабунец , знакомый нам по Дагестану . Позже приехал командующий группировкой генерал Баранов. Но добрые слова я могу сказать только о генерале-лейтенанте Кладницком из МВД (Иван Иванович Кладницкий, начальник РУБОП Нижегородской области). Это был человек, который по-настоящему понимал, что там реально творится. И ещё одно точно могу сказать - солдаты-срочники проявили себя геройски. Не видел я ни одного случая трусости. Это были трудяги. Но жалели их только взводные и другие офицеры такого уровня. А генералы их не жалели. У них была главная задача: чтобы их самих не вздрючили. И при случае, может быть, и высокую награду получить. С одной стороны, не научились они в академиях тактике ведения боевых действий. А с другой стороны, желание нахрапом получить высокие награды и отчитаться вовремя было заметно невооружённым глазом. Не трусы были наши генералы. Но и не полководцы.»

«К сожалению, многое в этой операции было достигнуто не только „благодаря“, но и „вопреки“. В частности, не лучшим образом сказалось на управлении частями и подразделениями то, что место для полевого пункта управления (ППУ) руководителя операции изначально было выбрано неудачно. Большие трудности возникали и вследствие неудовлетворительного состояния и неукомплектованности средствами связи как мелких подразделений, так и оперативного звена. Усугублялось это практически полным отсутствием дисциплины связи. Большинство сведений, независимо от степени их важности, передавалось открытым текстом. Это позволяло боевикам перехватывать информацию и своевременно реагировать на действия войск, а во многих случаях и упреждать их. Однако глубокое заблуждение считать, что в ходе операции то и дело случались ошибки и недочеты. Да, ошибки были, и я говорю о них с предельной откровенностью. И все-таки ход всей операции подтвердил подавляющее преимущество федеральных сил над банд-формированиями. Захватив сразу инициативу, мы не упускали её до победного завершения. А ведь нельзя забывать, что боевые действия велись с превосходящими силами противника. Соотношение в живой силе явно не в нашу пользу. Однако мы сумели компенсировать это преимущество тактическим мастерством.»

«В этом населённом пункте большинство жителей поддерживало НВФ или входило в них. Руслан Гелаев тоже был местным уроженцем и являлся одним из наиболее беспощадных чеченских полевых командиров, возглавляя крупную бандгруппу. Затем, оценив толщину стен домов и подвалов, я понял, что многие здания возводились как крепости. По всей видимости, так было задумано при строительстве.»

По словам генерала Трошева «спецоперация в Комсомольском, завершившаяся полным разгромом бандитов, стала, по сути, последним крупным сражением второй чеченской войны, достойно венчала активную войсковую фазу контртеррористической операции.»

Хронология сражения

• 5 марта 2000 - в блокированное федеральными войсками село Комсомольское с южной окраины (позиции 503-го мотострелкового полка (19 мсд)) ночью прорвались до 600 боевиков .
• 6 марта 2000 - рано утром начинается зачистка села бойцами 7-го ОСН ВВ «Росич » и сотрудниками сводного Отряда СОБР Центрально-Чернозёмного РУБОП МВД России . Предполагалось, что к ранее окружённым пробились ещё несколько десятков боевиков. Однако уже в первые часы зачистки разгорелся ожесточённый бой, свидетельствовавший о том, что в село вошла и закрепилась крупная группировка. Результатом недооценки противника стал восьмичасовой бой в окружении и гибель 11 бойцов отряда «Росич» , 3 курских собровцев : майора милиции Ладыгина Олега Вячеславовича, старшего лейтенанта милиции Алябьева Александра Алексеевича, лейтенанта милиции Тимашкова Владимира Юрьевича и лейтенанта воронежского СОБР Белова Ярослава Викторовича (посмертно награждён орденом Мужества). Посмертно лейтенанту Яфарову (1-я ГСН 7-го ОСН «Росич») присвоено звание Герой России .
• 7 марта 2000 - осознав свою ошибку в определении численности боевиков и их боеспособности, федеральное командование принимает решение о проведении специальной операции. Осуществлять общее руководство её проведением поручили и. о. командующего группировкой «Запад» генерал-майору Герасимову . Непосредственно руководил операцией генерал-полковник Лабунец .
• 8 марта 2000 - были обезврежены 22 боевика считавшегося элитным подразделения «Борз» под командованием Х. Исламова. Этот отряд был известен своей жестокостью и ненавистью по отношению к российским военнослужащим.
• 9 марта 2000 - федеральными силами задержаны 11 иностранных наёмников. В их числе два китайца, арабы и иранцы .
• 10 марта 2000 - появились данные, что Руслан Гелаев с группой около 100 боевиков смог вырваться из блокированного федеральными войсками Комсомольского и находится в районе селений Чишки - Дуба-Юрт .
• 16 марта 2000 - в южных районах Чечни боевые действия переместились в Шаро-Аргун . Бои шли за контроль над стратегическими высотами в Шаройском районе .
• 18 марта 2000 - в ходе очередной зачистки погибли 8 бойцов 19-го ОСН ВВ «Ермак» г. Новосибирск (в/ч 6749) .
• 20 марта 2000 - в 4 часа утра группа боевиков предприняла неудачную попытку прорыва в северном направлении. В ходе боя убиты 46 боевиков, в том числе полевой командир Мухабеков, который являлся помощником министра иностранных дел

Чечня, Урус-Мартановский район, село Комсомольское

Во-первых, населенного пункта под названием Комсомольское уже нет.

Когда говорят, что Грозный стерт с лица земли, - это правда, но правда относительная. Сохранились же там какие-то дома, и какие-то люди сумели пережить в них весь кошмар. Когда говорят, что Катыр-Юрт разрушили полностью, - это тоже правда, но некоторые дома «подлежат восстановлению», и люди в них тоже живут.В Комсомольском теперь нет ни одного дома.

Более того, В КОМСОМОЛЬСКОМ НЕТ НИ ОДНОЙ УЦЕЛЕВШЕЙ СТЕНЫ.

Огромное пространство в красивейшем месте Чечни, где всего лишь пару месяцев назад лежало древнее патриархальное селение с чеченским самоназванием Соади-Котар (то есть поселение Соади), превращено в пепел и мусор.

Но даже посмотреть на этот мусор, даже поплакать над пеплом всей своей прошлой жизни оставшимся в живых жителям Комсомольского не позволено. И родственники тех, чьи изуродованные, полусгнившие трупы валяются по всему селу, каждый день собираются у блокпоста в селе Гойское. Каждый день они приходят сюда в надежде, что хоть сегодня им разрешат побывать в родном селе.

Прелюдия

Все началось в ночь на 5 марта, когда в четырежды (!) зачищенное и уже две недели как блокированное со всех сторон Комсомольское вошли боевики. Вернее, даже несколько раньше - когда с десяток боевиков, считая и раненых, спустились с гор с целью сложить оружие и сдаться на милость обещанной федералами амнистии. Вскоре их забрали военные. А через пару дней изуродованный труп одного из них обнаружили на окраине села.

Был ли «комсомольский прорыв» боевиков актом возмездия за это убийство? Трудно сказать. По рассказам очевидцев, жителей села, похоже, что группировка боевиков, вошедших в Комсомольское, не собиралась вступать в бой с федералами. Во-первых, все они были крайне истощены и усталы. Во-вторых, половину из них составляли по существу беженцы - жители того же Комсомольского, которые в начале военных действий, спасаясь от бомб, ушли в высокогорное селение Гухой: там когда-то жили их предки. Когда же жить в горах стало совсем невмоготу (нет продуктов, невозможно ходить в лес за дровами, постоянные авианалеты), они решились спуститься на равнину.

О том, что в горных селах много беженцев - мирных жителей, в том числе женщин и детей, которые страдают от голода и холода, но не решаются вернуться на равнину из боязни карательных акций со стороны федералов и из-за того, что все ведущие из гор дороги заминированы, знали и в администрации Урус-Мартанского района, и в комендатуре. Жители Комсомольского обращались лично к коменданту района генералу Наумову с просьбой разрешить этим людям вернуться на равнину. И даже получили от него согласие и заверение, что их не тронут.

На рассвете начался усиленный обстрел Комсомольского. Жители - кто-то из них уже знал причину обстрела, кто-то совершенно ничего не ведал - начали стекаться к окраине в надежде на коридор для выхода из села. Коридора, разумеется, не дали. Весь день и следующую ночь тысячи мирных жителей провели под моросящим дождем в чистом поле между селами Комсомольское и Гойское.

На второй день наступило относительное затишье, и усталым, запуганным людям объявили, что в селе проведена зачистка и они могут возвращаться.

Но не успели люди разбрестись по своим уже наполовину разрушенным жилищам, как село вновь начали усиленно обстреливать. Огонь был настолько плотным, что ринуться обратно было просто невозможно. Люди попрятались по подвалам и решили переждать ночь.

В ту ночь появились первые раненые и убитые. Хоронить было невозможно, трупы забирали с собой в подвалы. Когда на следующее утро люди вновь сбежались к полю на окраине села, в подвалах Комсомольского осталось 16 убитых мирных жителей.

К этому времени в «зачищенном» Комсомольском уже вовсю шли контактные бои.

Между смертью и смертью

На блокпосту у выхода из села многотысячную толпу людей блокировали, объявив, что каждый, кто попытается уйти, будет расстрелян. Для убедительности выпустили над головами беженцев несколько автоматных очередей.

Сразу же отделили всех мужчин - начиная с десятилетних мальчиков. Их отвели чуть в сторону и держали под особым наблюдением, время от времени обыскивая и осматривая плечи на предмет ношения оружия.

Через некоторое время тысячи людей (в Комсомольском к началу боев было свыше пяти тысяч жителей и около шестисот беженцев из разных районов Чечни) построили в шеренгу, образовав «живой щит». Сами же федералы расположились чуть поодаль позади этой шеренги. Таким образом, все артиллерийские снаряды, выпущенные по Комсомольскому, пролетали через головы бежавших из него людей. Нескольких человек в толпе ранило осколками.

Периодически в толпу наведывались федералы и искали среди женщин переодетых боевиков.

У нас есть информация, что вы прячете переодетых бандитов, - говорили они и грозились всех расстрелять, если бандиты не будут немедленно выданы...Пять суток жителей Комсомольского держали в качестве прикрытия на поле у села. У людей был выбор: либо вернуться в село, как неоднократно предлагали военные, и там погибнуть; либо стать живым щитом для федералов и погибнуть здесь. Или выжить, если повезет.

Только на шестые сутки, когда более уже невозможно стало сдерживать напор и ярость изнемогающих от голода, холода, болезней беженцев, военные прислушались к голосу разума. Нужно было что-то делать с этими людьми: или расстрелять всех, или отпустить.

И их отпустили.

О некоторых особенностях операции в Комсомольском

Пожалуй, после боев за Грозный такого продолжительного и кровопролитного противостояния между федеральными силами и боевиками не было ни в одном населенном пункте Чечни. Для сравнения можно привести лишь бои за Бамут, но то было в прошлую войну.

В чем же причина такой продолжительности «операции» в Комсомольском?

Если совершить небольшой экскурс к началу событий, то, помнится, военные уверяли нас, что в Комсомольское просочились отдельные группы боевиков Гелаева общей численностью до 200-300 человек. Спустя неделю после начала боев стали говорить, что основные силы боевиков разбиты, осталось лишь добить человек двадцать во главе с самим Гелаевым. Тогда же начали поступать сообщения о поисках в Комсомольском Руслана Гелаева и даже (почему-то) его престарелой матери, двух сестер и жены. А также о возможной гибели Гелаева в этом селе. На вопрос журналистов: где, по его мнению, находятся Басаев, Хаттаб, Масхадов и другие лидеры боевиков? - один из генералов довольно легкомысленно ответил:

Ну, может быть, они тоже уже умерли.

Однако бои все не прекращались. И вот уже стали говорить о группировке в одну, две, три тысячи боевиков. Говорили о якобы суперсовременнейшем оружии, которым оснащены боевики, оправдывая тем самым применение в Комсомольском новейшего тяжелого реактивного миномета, который военные чуть ли не полдня устанавливали на окраине села (на том самом поле с беженцами).

И - внимание! - почти с первого дня операции до дня последнего нам рассказывали о том, что село буквально изрыто вдоль и поперек подземными ходами и лазейками.

Я была в Комсомольском за несколько дней до начала боев, была там после взятия села военными. И никаких подземных коммуникаций, блиндажей или супермощных подвалов не заметила. В Комсомольском их попросту не было. Если, конечно, не считать «подземными городами» банальные подвальчики и погреба под жилыми домами.

Что касается Гелаева, то, по некоторым сведениям, тот, кого так долго и тщательно искали с привлечением специально обученных собак в надежде найти если не живым, то хотя бы мертвым, в самом Комсомольском вовсе и не появлялся. Он руководил своим отрядом по рации, а сам находился далеко за чертой села.

Комсомольское сегодня

Несмотря на то, что военная операция в Комсомольском уже давно закончилась, в село до сих пор не впустили ни одного жителя. Собственно говоря, делать им там совершенно нечего, так как жить просто негде.

Почему людей не пускают в село - вопрос, на который никто не знает ответа. Но, может быть, это и к лучшему, что не пускают: дышать здесь можно только через специальные повязки. В Чечне давно уже весна, а трупы - материя скоропортящаяся. Опасность взрыва эпидемий действительно очень велика.

Лишь 29 марта работники МЧС на спецмашинах начали собирать и вывозить трупы из Комсомольского на кладбище соседнего села Гойское. За четыре дня вывезли больше ста трупов.

Сюда же стекаются женщины со всей Чечни в поисках погибших сыновей и бывшие жители Комсомольского в надежде найти тела родственников. Впрочем, опознать их в большинстве случаев просто невозможно: одни останки совершенно разложились, другие раздавлены гусеницами танков, от некоторых погибших остались лишь отдельные части тела.

На 2 апреля в полностью разрушенном Комсомольском оставалось еще более 200 трупов. На таком фоне сообщение о начавшейся в Чечне эпидемии брюшного тифа кажется совершенно закономерным: чего не удалось сделать бомбам, то довершит мор.

К концу февраля 2000 г., после вытеснения отрядов боевиков с равнинной части Чечни в горные районы, в Аргунском ущелье в районе н.п. Шатой была блокирована крупнейшая группировка под командованием и , численностью около трёх тысяч человек. В связи с тем, что северный и южный входы в ущелье были под плотным охранением российских войск, командование боевиков приняло решение прорываться из окружения в горах на двух различных направлениях, намереваясь выйти на равнинную местность по руслам горных рек и ручьёв. Действия боевиков облегчались установившейся нелётной погодой — густой туман, дожди.

Отряд Хаттаба пошёл на прорыв 29 февраля в юго-восточном направлении, имея целью выйти в Веденский район и рассредоточиться по сёлам для отдыха и пополнения в предверии летней диверсионно-партизанской войны. На пути боевиков находилось лишь несколько слабых заслонов федеральных сил, рассредоточенных на основных высотах. Выдвигавшаяся для занятия высоты 776.0 в районе н.п. Улус-Керт, неполная из состава 104 ПДП 76 гв.ВДД оказалась на пути почти двухтысячного отряда боевиков и с ходу вступила с ними во встречный бой, постепенно отступая к вершине высоты. Впоследствии генералами и журналистами были придуманы глупые сказки о предложении десантникам многомилионных долларовых взяток для «пропуска» боевиков, гордый отказ от которых, якобы должен был подчеркнуть героизм погибших.

В течении нескольких часов боя в течении дня и вечера 29 февраля, отряд десантников почти в полном составе, проявив небывалый героизм. Из 92 участвовавших в бою десантников уцелело 6 человек, утром 1 марта покинувших с противоположного от места боя обрыва. Потеряв в ходе боя и неточного артиллерийского огня около 300 человек убитыми и ранеными, основные силы боевиков численностью около полутора тысяч человек, вышли из окружения и рассредоточились по сёлам Веденского района.

Одна неполная рота, даже заняв господствующую высоту и предварительно закрепившись на ней (чего в действительности не было), просто физически не могла сдержать напор такой массы боевиков, поэтому десантники тактически отступили к вершине высоты и всеми имеющимися средствами лишь пытались нанести боевикам максимальные потери. Выделив для блокирования отошедших на высоту десантников и подавление их огня один из своих отрядов, основная группировка боевиков продолжила движение и через несколько часов пути вышла в Веденский район.

Командование российских войск вновь не смогло предусмотреть развитие ситуации и упустило реальную возможность уничтожения боевиков при прорыве из Шатойского окружения в районе Улус-Керта. Без комментариев можно оставить бредни генералов и журналистов о том, что герои-десантники «ценой своей жизни предотвратили(??!) прорыв бандитов в мирный Дагестан(??!)»

По боевиков, их моральное и физическое состояние в результате почти двух-суточного перехода по зимним горам было очень тяжёлым. Помимо большого количества раненых и обмороженных, были израсходованы или брошены почти все боеприпасы и материальные средства. Однако федеральное командование в течении всего месяца не предприняло никаких мер для проведения масштабных зачисток района, тем самым упустив возможность не дать развязать боевикам масштабную диверсионно-партизанскую войну с наступлением тепла.

В течении марта боевики перегруппировали свои силы, залечили раны, пополнили запасы оружия и материальных средств, в результате чего в апреле 2000 г. по всей Чечне началась крупномасштабная диверсионно-партизанская война. Бездеятельность командования можно объяснить лишь задействованием всех основных оперативных сил в , куда прорвалась из Шатойского окружения вторая группировка боевиков под командованием Гелаева.

Группировка боевиков из нескольких отрядов под общим руководством Руслана Гелаева, численностью около тысячи человек, пошла на прорыв из Шатойского окружения 4 марта в северо-западном направлении, с целью выйти на равнину и рассредоточиться для отдыха и пополнения по сёлам Урус-Мартановского района. Передовые разведывательные дозоры боевиков, действуя с 1 марта, обнаружили неохраняемый и незаминированный маршрут, который вёл из ущелья к селу Комсомольское. Это было родное село самого Гелаева и части его боевиков. Гелаев принял решение выходить из ущелья по руслу реки Гойта, спускавшейся с гор к южным окраинам села. Выход из речного ущелья прикрывало несколько постов из состава 503 мотострелкового полка 19 МСД.

Ранним утром 5 марта, передовые отряды боевиков стали подходить к селу. Посты мотострелков приняли бой, но силы были совершенно несопоставимы. Практически повторилась ситуация с прорывом отряда Хаттаба через позиции псковских десантников. Численность мотострелков 503 МСП на пути прорыва боевиков не превышала 60-ти человек.

В ожесточённом бою был полностью уничтожен гранатомётный «взвод»(14 погибших, 4 захваченных), погиб командир роты ст.лейтенант Вершинин, его рота была рассеяна. Разведывательная рота полка (ст.дейтенант Деев) также вела бой, но у неё кончались боеприпасы. Для прикрытия отвода оставшихся в живых из роты Вершинина, была послана бронегруппа из состава разведывательного батальона дивизии(майор Измайлов), которой был придан танк Т-72(?-816) из состава танковой роты(ст.лейтенант Певцов) полка. Бронегруппа была остановлена плотным огнём и отступила, оставив подбитый танк с экипажем под командованием командира танкового взвода лейтенанта Луценко. Старший лейтенант Певцов, действуя по собственной инициативе без какой либо разведки и подготовки, с небольшой группой разведчиком и одним танком(?-815) выдвинулся к подбитому танку для попытки его эвакуации, но был остановлен мощным огнём. Боевики уничтожили танк из группы Певцова и ей пришлось отступить.

Эта авантюра под святым предлогом спасения экипажа Луценко обернулась бесмысленными потерями, вина за которые полностью лежит на командире роты. Не сумев оказать никакой помощи тем, к кому бросился сломя голову «на выручку», он потерял новых людей. Танк Луценко был окружён боевиками и расстрелян из гранатомётов. При этом погибли лейтенант Луценко и сержант Ищенко. Затем, подорвав люки гранатами, боевики захватили контуженного рядового Надтоко.

Сделав всё от них зависящее, подразделения 503 МСП понесли большие потери(около 30 человек только погибшими), но как и псковские десантники, не имели физической возможности для предотвращения прорыва боевиков из Аргунского ущелья. По свидетельствам участников боя, боевики непрерывным потоком заходили в Комсомолькое несколько часов во время боя и после него. Горстка мотострелков проявила не меньший героизм чем десантники 6 роты, однако их подвиг остался совершенно без внимания. Генерал Трошев в своей книге невразумительно пишет — «значительной части боевиков удалось миновать(??! — С.Ж.) боевые порядки 503 МСП и прорваться в Комсомольское». Из этого можно понять, что прорыв боевиков в село прошёл незамеченным для целого мотострелкового полка.

К тому же, «окопник» намеренно или от незнания, с чужих слов (скорее всего — С.Ж.) намеренно искажает дату прорыва, согласно его писаний, боевики якобы «миновали» позиции мотострелков 4 марта. Командование и военные журналисты, пытаясь впоследствии оправдать провал блокирования боевиков в Аргунском ущелье и превратить неудачу в успех по типу пресловутой «охоты на волков»* , стали распостранять небылицы о том, что прорыв был организован чуть ли не по плану руковосдства федеральных сил. Дескать — в селе боевиков было удобнее уничтожить и их специально пропустили в Комсомольское. Тогда остаётся непонятным, почему на пути боевиков оказались насмерть стоявшие мотострелки(впрочем это тут же объясняют «несработавшим оповещением на уровне ниже полка»), почему Комсомольское стали блокировать только после поступления информации о прорыве, почему «планируя» прорыв нескольких сотен боевиков не были заблаговременно наращены свои силы?

Например Трошев, в своей книге сообщает, что общая численность войск даже 6 марта в районе села составляла всего 816 человек. Нужно честно признать, что руководство операцией в очередной раз упустило возможность уничтожить блокированных боевиков в Аргунском ущелье и позволили им вырваться из него на оперативный простор. В случае с Комсомольским заслуга командования состоит лишь в том, что были приняты срочные меры по блокированию боевиков в селе. Но даже эта заслуга в большей мере зависит от ошибки Гелаева, который принял решение остаться в селе для отдыха на несколько суток, а не ушёл оттуда сразу. Эта медлительность также объясняется тяжёлым физическим состоянием основной массы боевиков, вырвавшихся из Шатойского окружения.

* — придуманная В.Шамановым пропагандистская сказка об организованном под контролем федерального командования прорыве боевиков из г. Грозный 1-2 февраля 2000 г. в ходе которого они якобы попали в организованный «огневой мешок»

Получив первые донесения о прорыве, командование сразу начало переброску войск к Комсомольскому, хотя и не представляло в полной мере складывающейся обстановки. Несмотря на исход из села к утру 6 марта всех жителей, вместо плотной блокировки, нанесения массированных ударов мощными боеприпасами и основательном наращивании сил в течении нескольких суток, командование сразу же приступило к действиям, которые именовались «зачисткой». Это предопределило тяжёлые потери среди групп, проводивших эти бесмыссленные и самоубийственные действия.

Позволив отряду ВВ «РОСИЧ»(п/п-к Семёнов) вместе с курскими СОБРовцами, втянуться в кварталы села, боевики из укрытий открыли по ним массированный огонь из всех видов оружия. Блокировав к одном из домов группу ВВ под командованием лейтенанта Джафяса Яфарова, боевики плотным огнём препятствовали подходу помощи для обеспечения эвакуации группы. В результате, «росичи» в течении короткого времени израсходовав почти все боеприпасы, решили вырваться из огневого мешка, в который их загнало командование для проведения «зачистки» в селе, занятом тысячью вооружённых до зубов боевиков. Однако вырваться было уже невозможно и вся группа погибла.

Также понесла потери группа прикрытия. Потери составили 10 человек убитыми, ещё два бойца были тяжело ранены. Одновременно приняла бой группа «росичей» под командованием капитана Сиротина. Потеряв одного человека погибшим, группа отступила под прикрытием огня и брони бронетранспортёра. Через некоторое время при посредничестве старейшин, был произведён обмен убитыми. На этом этапе операцию возглавлял генерал Фоменко и именно на нём лежит главная вина за понесённые бесмысленные потери.

Представители командования приводят интересные варианты оправдания своих идиотских действий. В своей книге Трошев пишет — «уже 5 марта село оказалось в нашем плотном кольце»(через страницу он же сообщает, что к 6 марта у села было только 816 военнослужащих), а сутки спустя в него вошли подразделения отряда спецального назначения, чтобы провести разведку сил бандформирований». Трошев называет разведкой операцию «зачистки», из чего становится понятным, что разведки перед её проведением не было вообще никакой.

Создаётся впечатление, что никакого боя накануне с участием 503 МСП, для генералов Фоменко и Трошева действительно не было, что несколько сотен жителей села ушедших из него, были немыми или их никто ни о чём не спрашивал, и тд. Во всяком случае, какие либо данные разведки отсутствовали напрочь, а командование даже не думало про неё. И только потеряв несколько десятков человек убитыми и ранеными при проведении «зачистки», эту «зачистку» объявили «проведением разведки». Один из корреспондентов, описывающий бой 6 марта на полном серьёзе объяснял провал «зачистки» — «кто же знал(??! — С.Ж.), что в село накануне зашло до тысячи боевиков!». Как будто всё происходящее является для командования какой-то детской игрой в войнушку.

Только после совершенно идиотского рейда по проведению «зачистки» 6 марта, по окраинам села стали наноситься слабые артиллерийские удары и командование перешло к тактике штурмовых групп. Она заключалась в том, что после слабого огневого воздействия артиллерии и вертолётов по позициям боевиков на одном-двух участках, штурмовые группы вступали в боевое соприкосновение с мало пострадавшими боевиками, пытаясь продвинуться в глубь их обороны. Затем, по израсходованию боеприпасов или с наступлением темноты, группы отходили на исходные позиции. Всё это ежесуточно повторялось до полного истощения сил боевиков.

Командование по каким-то причинам никогда не применяло воздействие по боевикам мощных боеприпасов числом до нескольких десятков самолёто-вылетов одновременно, что позволило бы в течении двух-трёх суток нанести поражение основным силам боевиков и уже после этого, при помощи танков и вертолётной поддержке «зачищать» оставшихся в живых боевиков. В течении второй чеченской компании командование по крайней мере 6 раз могло воспользоваться такой эффективной тактикой, однако вместо этого всегда гнали людей в ближний бой, что было чревато большими потерями личного состава. Жизнь и здоровье военнослужащих вопреки утверждениям командования об их сбережении, всегда уступались факторам — «по другому на тот момент было нельзя, как ни горьки для нас понесённые потери», «не было времени», «нас подгоняли политики» и т.д. На подобной демагогии построены книги и заявления всех высших командиров в обоих чеченских войнах — Квашнина, Грачёва, Казанцева, Трошева, Овчинникова и других.

Необходимо признать, что несмотря на данные о боях 5 марта и исход из села всего населения, командование ВВ совершенно не имело представления о численности боевиков. По всем имеющимся свидетельствам, никакой разведки вообще не проводилось несколько суток. Трошев пишет совершенную дичь — «в тот момент(7 марта — С.Ж.), мы ещё не имели полной информации ни о положении дел в селе, ни о числе бандгрупп. По первоначальной информации(?? — С.Ж.), в село вошло не более 30 человек».

Активных боевых действий 7 и 8 марта в Комсомольском не велось. По селу наносились слабые удары артиллерией и вертолётами, действовали снайперы и сапёры. Командование наращивало силы, исходя из предположений о количестве боевиков максимум в 150-200 человек. К селу были переброшены 12 отряд ВВ, подразделения милиции и министерства юстиции. Но этих сил было совершенно недостаточно для уничтожения боевиков и создания эффективного кольца окружения. Также совершенно недостаточным было количество тяжелого вооружения.

Командование по прежнему не имело точных данных о количестве боевиков. Днём 8 марта генерал Трошев заявил, что у боевиков осталось 20-25 человек, а остальные уже уничтожены. Реальная численность группировки Гелаева оставалась неизвестной командованию вплоть до самых последних дней операции.

В ночь с 8 на 9 марта, группа боевиков численностью около 40 человек предприняла попытку вырваться из села в южном направлении и вступила в бой с бойцами 12 отряда ВВ. Несмотря на то, что операция велась уже трое суток, Комсомольское не было полностью блокировано плотным кольцом войск и минными полями. Поэтому часть боевиков смогла вырваться из села, среди них был и сам Гелаев. Подобные прорывы продолжились и в дальнейшем, вплоть до 15 марта, несмотря на заявления Трошева о «зажатых в двойном кольце блокады» боевиках.

Утром 9 марта, после возобновления уличных боёв, началась сдача в плен раненых боевиков. Среди них было несколько арабов, украинцев и даже двое уйгуров. Ещё несколько уйгуров к этому времени были убиты в боях. Их присутствие позволило некоторым дуракам из числа командования и журналистов заявлять, что среди боевиков «есть даже китайцы». Трошев также толком не разобрался в данном вопросе даже спустя 4 года и написал в своей книге очередную глупость — «среди пленных обнаружились не только наёмники из Иордании, но даже два китайца! Они-то за какую веру воевали?».

Вообще-то, уйгуры из Синьцзяна испокон века были мусульманской веры и вели вооружённую борьбу против экспансии Китая. В этой среде появилось много т.н. «наёмников», которые прошли подготовку в учебных лагерях на территории Чечни в период 1997-1999 гг. и впоследствии приняли участие в боевых действиях. Захваченные в Комсомольском уйгуры были экстрадированы в Китай и приговорены там к пожизненному заключению.

10 марта в район Комсомольского прибыл генерал Трошев, который возглавил проводимую операцию. Впрочем, тактика действий федеральных сил не изменилась, хотя в результате наращивания сил усилилась артиллерийская поддержка, а в результате прошедшего времени более-менее улучшилось взаимодействие между различными боевыми ведомствами. Штурмовые группы вступали в бой и после израсходования боеприпасов или с наступлением темноты отводились на исходные позиции. Такая порочная практика неизбежно вызывала тяжёлые потери в рядах атакующих. В течении 10-16 марта потери только Внутренних войск и только убитыми составили 28 человек.

Ежедневные бои можно представить по описанию действий отряда ВВ в течении двоих суток. 11 марта в район Комсомольского прибыли на вертолётах основные силы 19 отряда специального назначения Внутренних войск. По прибытию, без отдыха и ознакомления с обстановкой, отряд был брошен в уличные бои с трогательным напутствием от генерала Лабунца — «Берегите себя». На северной окраине села, группа бойцов отряда сразу попала под огонь боевиков и укрылась в одном из строений.

Затем было принято решение прорваться в здание школы, в котором вели бой бойцы из состава 33 бригады Внутренних войск. После соединения с ними, бойцы отряда занимали оборону в школе до утра 12 марта. При попытке доставить им воду и боеприпасы, была подбита одна БМП. Группа бойцов 12 отряда, вместе с ранеными, была вывезена из школы бронегруппой, которая доставила туда продукты и боеприпасы, после чего группу перебросили на южную окраину Комсомольского, где сосредоточился весь 12 отряд. Людям, которые сутки участвовали в боевых действиях, приказали вновь идти в бой. Продвинувшись вглубь села, группа заняла один из домов и обороняла его ещё сутки, потеряв одного человека убитым и несколько тяжелоранеными.

В этот же день, при огневой поддержке штурмовых групп ВВ, в селе был подбит приданный из 20 мсд танк. При этом погибли командир танковой роты лейтенант П.Гейслер и мл.сержант Нетреба.

В эти дни к селу наконец были подтянуты тяжёлые миномётные и огнемётные системы и боевики сразу стали нести от их огня тяжёлые потери.

В ночь на 11 марта при попытке вырваться из села подорвался на мине и погиб Хамзат Идигов, возглавивший оборону Комсомольского после бегства Гелаева. У боевиков в эти дни стал ощущаться недостаток боеприпасов и медикаментов, сопротивление стало слабеть. Это дало основание Трошеву заявить 12 марта очередную глупость о том, что Комсомольское «будет взято сегодня или завтра».

13 марта в район Комсомольского был переброшен парашютно-десантный полк, который окончательно блокировал село на южном направлении. Федеральные войска, ведя ожесточённые уличные бои постепенно продвигались вперёд и закреплялись на новых занятых рубежах. 14 марта штурмовые группы вышли к центру села и заняли его. Тут же в СМИ и в Москву пошли доклады от руководства о том, что Комсомольское «взято», «завершена войсковая часть операции» и тому подобные, не соответствующие реальному положению вещей заявления. Хотя оборона боевиков и была расчленена на несколько отдельных очагов, они продолжали ожесточённое сопротивление. Заявления о «взятии села под контроль» продолжали звучать из уст федеральных полководцев вплоть до фактического взятия Комсомольского под контроль 22 марта.

Не считаясь с потерями, командование вновь и вновь приказывало войскам «идти на штурм». Если в случае с повиновением солдат проблем не возникало, то в случае с контрактниками это проходило не в полной мере. Отряды Министерств Юстиции, СОБРы и ОМОНы действовали в сложившихся обстоятельствах грамотно и эффективно, позволяя себе манкировать приказами войсковиков, гнавших людей в атаки на неподавленную оборону боевиков. Поэтому, действую наравне с войсками, их потери были значительно ниже, однако при этом затягивались сроки выполнения поставленных задач, а ведь уже несколько раз объявлялось о «взятии села под контроль».

Также это оказывало «разлагающее» влияние на находящихся в их боевых порядках младших командиров войсковых частей, которые брали с них пример в плане сбережения личного состава. Это очень раздражало командование, желавшего быстрой победы любой ценой. Трошев даже приводит в своей книге пример этого противостояния, когда генерал Баранов обнаружил якобы очковтирательство со стороны руководителя отряда Министерства Юстиции и угрожая судом (??) требовал немедленного взятия какого-то рубежа.

Сам Трошев обвинил всех бойцов отряда Министерства Юстиции в трусости и малодушии. При этом Трошев не мог не знать, что четверым погибшим в Комсомольском бойцам отряда, за проявленный в боях героизм были присвоены звания Герой России, в отличии от неизвестно за какие конкретные подвиги награждённых этим званием Трошева, Казанцева, Баранова, Фоменко и других генералов.

15 марта отряд Пензенского ОМОНа, совместно с бойцами 12 отряда специального назначения ВВ, вновь начал штурм позиций боевиков. Мощным огнём их атака была остановлена, при этом была потеряна половина имеющейся бронетехники. Из состава 12 отряда погиб ефрейтор Рычков, удостоенный впоследствии звания Герой России.

Не смотря ни на что, командование требовало продолжать наступление на неподавленную оборону. Убедившись, что люди не будут выполнять задачу любой ценой, в боевые порядки был послан заместитель руководителя операции полковник М.Ревенко. Он лично сел за рычаги управления танка Т-72 и повёл его на неподавленые огневые точки. Боевики расстреляли танк из гранатомётов, полковник получил тяжёлые ранения и скончался на месте.

Из всей бронегруппы уцелела только одна БМП. Потеряв одного человека убитым и четырёх тяжелоранеными, пензенские омоновцы отошли на исходные позиции. Погибший полковник был удостоен звания Герой России. Больше никого подгонять или воодушевлять личный состав для поднятия в атаку, руководством почему-то прислано не было.

К 18 марта организованная оборона боевиков в Комсомольском осталась только на южной окраине села. Туда были переброшены остатки 19 отряда специального назначения ВВ, который за семь суток непрерывных уличных боёв, потерял треть своего состава. Несмотря на это, бойцы отряда снова были брошены «на штурм». После занятия нескольких домов, группа численностью 18 человек под командованием майора Чеброва, подверглась яростным атакам численно превосходящих сил боевиков. Проявляя ежеминутный героизм, бойцы 19 отряда почти в полном окружении вели бой до наступления темноты, и отошли лишь после полного израсходования боеприпасов. В этом бою погибли 8 бойцов, оставшиеся 10 человек получили ранения.

Начиная с 10 марта, боевики каждую ночь небольшими группами пытались вырваться из Комсомольского, но особенно с 13 марта уйти удавалось лишь единицам, так как кольцо окружения было значительно усиленно. В ночь на 20 марта, боевики сохранившие возможность передвигаться, отрядом до 50 человек попытались вырваться из села по руслу заминированного ручья. Однако они были замечены и почти полностью уничтожены. При осмотре местности были обнаружены четверо пленных военнослужащих, в том числе.

После неудавшейся попытки прорыва 20 марта, оборона села разбилась на множество мелких очагов, в которых продолжали обречённое сопротивление раненые боевики. На их окончательное подавление и уничтожение понадобилось ещё двое суток. В это время началась массовая уцелевших, в последние дни сдалось около 60 боевиков. Все они имели тяжёлые ранения и контузии. 22 марта операция в Комсомольском была фактически завершена.

Потери боевиков за всё время боёв составили около 900 человек убитыми и не менее 80 пленными, большинство из которых впоследствии скончались от ран и побоев. Из села смогли вырваться в общей сложности около полусотни боевиков, в числе которых был и сам Гелаев. Среди убитых и пленных было около 20 арабов, десяток уйгуров, несколько украинцев и даже житель Кашмира. Кроме Идигова погибло несколько других главарей боевиков, в частности Батаев, Балсадаев и т.н. «заместитель министра иностранных дел Ичкерии» Мухарбеков. В числе сдавшихся был т.н. «заместитель начальника шариатской безопасности» Тимаев, который впоследствии был освобождён и снова нейтрализован только через год.

Потери федеральных сил были очень высоки. В период с 6 по 22 марта погибло около 70 военнослужащих и сотрудников других силовых структур, свыше 200 человек получили ранения. Эти потери были обусловлены полным отсутствием разведки на начальном этапе операции и непрофессионализмом командования, которое избрало тактику изматывания и уничтожения боевиков в уличных боях, имея возможность вывода из строя до 90 процентов сил боевиков средствами мощного огневого поражения. Эти средства использовались только как вспомогательные силы, вместо придания им основной роли в развитии операции.

С полной уверенностью можно утверждать, что при основном применении этих средств(большое количество бетонобойных и фугасных авиационных бомб при соответсвующем количестве самолёто-вылетов фронтовой авиации, массированное воздействие тяжёлых миномётных и огнемётных систем), потери федеральных сил сократились бы в 3-4 раза, при таком же сокращении сроков операции.