Полковник запаса Сергей Константинович Кондратенко, начальник Приморской краевой поисково-спасательной службы, председатель городской общественной организации ветеранов боевых действий "Контингент". В 1995 году служил заместителем командира дивизии морской пехоты Тихоокеанского флота. 11 января 1995 года убыл в Чечню в должности начальника оперативной группы дивизии в составе 165 полка морской пехоты. Морские пехотинцы находились в Чечне полгода.

Перед отправкой полк доукомплектовывали матросами из 170 частей Тихоокеанского флота. То есть, против боевиков вышли кочегары, дизелисты, мотористы, коки и другие флотские специалисты, до этого державшие оружие только на присяге. Тем не менее, морские пехотинцы покинули Чечню с минимальными потерями. В батальонах численностью до 300 человек погибло от пяти до девяти бойцов.

Сергей Кондратенко руководил боевыми операциями, обеспечивал безопасность федеральных и военных представителей на переговорах с боевиками. С ним беседовал журналист Дмитрий Климов.

Вопрос: При каких обстоятельствах боевики требовали отвода частей морской пехоты?

Сергей Кондратенко: В начале 1995 года, после захвата Буденновска на переговорах с председателем российского правительства Черномырдиным боевики одним из условий отхода и освобождения заложников потребовали отвести из Чечни морских пехотинцев. Они на себе почувствовали наш девиз - "Где морская пехота - там победа".

28 апреля 1995 года я обеспечивал безопасность на переговорах Трошева с Масхадовым. Тогда немножко поругался с Ширвани Басаевым, братом полевого командира [Шамиля Басаева]. Он стал говорить, мол, в боях старослужащие посылают впереди себя молодежь, бросают раненых.

Я подошел к нему и говорю: "Ты чего говоришь? У нас, в морской пехоте, ни одного погибшего на поле боя не оставили, ни одного раненого. Мы всех вытаскивали". Он говорит: "Да-да, морская пехота выносит. Когда в Грозном ваши вытаскивали раненого, я дал команду остановить огонь".

Хотя это вранье. Они, наоборот, "на живца" стреляли. Ранят человека, не убивают его, а ждут, когда товарищи подойдут, начнут вытаскивать. Тогда по всей группе и стреляли.

В июне 1995 года во "Взгляде" кто-то из руководства боевиков давал оценку действиям федеральных сил. Низко оценил, конечно - за исключением морской пехоты.

Вопрос: Говорят, вы были единственным офицером в Чечне, который не снимал своих погон и не прятал звезды.

С. К.: Действительно, основная часть офицерского состава ходила без звездочек. Приказа не было, но многие офицеры носили, как мы говорили, "девичьи фамилии". В основном это офицеры из руководства группировки, внутренних войск. Так, к нам приезжал генерал Романов [Примечание - который до сих пор находится в коме после организованного на него покушения ], он представлялся как генерал-лейтенант Антонов. Генерал-лейтенант Голуб из внутренних войск проходил как Васильев.

Я с одним полковником очень тесно взаимодействовал, мы подружились. Потом уезжаем, обмениваемся адресами, он пишет другую фамилию. Говорит - вот эта моя настоящая. Наверное, у них были основания таким образом маскироваться. Мы - пехота, не скрывали, что из Владивостока, из Приморья.

Я не снимал погон и фамилию свою не менял. Я - полковник морской пехоты, мне нечего стыдиться, нечего скрывать. Сейчас и боевики, и местные жители претензий ко мне не предъявляют. Даже подарили бурку.

Вопрос: Как сложились хорошие отношения с местным населением?

С. К.: 30 января 1995 года в Самашках на наш отряд связистов напали боевики, трое солдат погибли и еще трое пропали без вести. Потом двоих нашли, а лейтенант Чистяков попал в плен. Я искал его, выходил и на мирных жителей, и на боевиков. А пока вел поиски, заводил связи, контакты, которые потом помогли вытаскивать из плена других ребят. А потом меня уже знали, и оружие собирал у местных жителей без проблем.

Вопрос: Действительно ли в полку морпехов были минимальные потери?

С. К.: Да, во время боевых операций потери минимальные. Действовали продуманно. Больше потерь было, когда стояли - выщелкивали из-за угла. Например, надо было захватить высоту. Если бы пошли днем - положили бы батальон. Пошли ночью, в туман, проведя разведку. Но все равно у нас трое погибло. У боевиков - девять. По науке, в обороне противник имеет преимущества. Ума много не надо - бросить людей и повалить.

Вопрос: Во время отправки в Чечню морских пехотинцев командир батальона майор Евгений Жовториенко отказался отправлять своих бойцов. Как это происходило?

Я считаю, что офицер не имеет права отказаться от приказа

С. К.: Это хороший офицер, твердый командир. До последнего момента он не собирался отказываться от командировки. Уже стоял у самолета и с женой прощался. И там произошел срыв. Полк доукомплектовали за счет частей всего флота - из 170 частей и кораблей.

Когда вывели на полигон в Бамбурово, бойцы показали себя не с лучшей стороны. Многие впервые стреляли из оружия. Боевому комбату (Жовторипенко) было тяжело смотреть на этих людей, которые не могут воевать. В последний момент он высказал свои претензии командиру полка. Приехал разбираться командующий флотом, он ему все высказал. Еще несколько офицеров отказались отправлять своих подчиненных в Чечню.

По приказу командующего заменили команду. К сожалению, замена офицеров повлияла на батальон. В итоге, в этом батальоне были самые большие потери, зачастую не оправданные - 9 человек.

Я считаю, что офицер не имеет права отказаться от приказа. Он (Жовториенко) отказался, отказалась часть офицеров. Они остались дома, а матросы пошли. Всех, кто отказался, уволили.

Наша профессия предполагает риск и гибель. В итоге в боевых операциях мы не стали пушечным мясом - подготовились в Бамбурово, в Моздоке и тыловом районе. Период слаженности растянулся. Только в первые бои тяжело втягивались, а потом привыкли.

Теперь, когда вижу, что идут матросы с оружием, могу отличить - кто из них воевал, кто нет. Для воевавших оружие как неотъемлемая часть, принадлежность. Дай автомат обыкновенному матросу - он будет его держать как-то торжественно. В командировке обращал внимание, что с оружием обращаются свободно, привыкли к нему.

Вопрос: В чем, на ваш взгляд, были основные ошибки в первую чеченскую войну?

С. К.: Мое глубокое убеждение - войны можно было избежать. Дудаев шел на переговоры, с ним можно было поговорить, дать еще одну звездочку. Картину Верещагина "Апофеоз войны" нужно посвятить не полководцам, как сделал автор, а политикам.

Войну начинают именно политики, а не полководцы. Гибнут там не политики, а военные, генералы и их дети. В первой чеченской войне у девяти генералов погибли дети. У того же Пуликовского [Примечание - ныне - полпред президента в Дальневосточном федеральном округе ], у генерал-полковника Шпака, у бывшего начальника спецназа Колесникова.

К военной кампании нужно было лучше готовиться и вести ее по законам.

Например, в марте мы форсировали реку Аргунь, захватили Шали. Надо было продолжать наступление. Боевики вымотались, воевали разрозненными группами, разошлись по окрестностям, "лапки подняли", а мы остановились. Вернее, нас остановили.

Приближалось 50-летие Победы. Президент США Клинтон сказал, мол, я к вам приеду на юбилейный парад, если не будет военных действий в Чечне. Наступление остановили политики. Боевики зализали раны, организовали связи. И только в середине мая, после Дня Победы, наступление возобновилось. Боевики пришли в себя, очухались, и самое страшное - пошла "зеленка".

Нельзя с бандитами вести переговоры. А после Буденновска Черномырдин разговаривает с Басаевым. Это позор.

Позорный хасавьюртский мир. Мы (федералы) бросили все, что завоевали, бросили пленных, могилы ребят.

Дудаев и Ельцин выпустили джинна, которого не смогли загнать в бутылку. И мешали воевать. Коли сказали "война", то не надо уже лезть. Военные свое дело знают и приказы выполняют.

Вторая война была вынужденной. Сейчас надо предоставить возможность, чтобы чеченцы сами разбирались, сами решали свою судьбу. Соответственно под нашим контролем. Возле каждого чеченца не поставишь милиционера. Надо им самим работать и разбираться.

11 сентября 1999-го разведчики морской пехоты Черноморского флота под общим командованием тогда еще майора Вадима Клименко прибыли в район, непосредственно прилегающий к границам свободной от всех законов - и человеческих, и государственных - Ичкерии, Черноморцам, прежде всего, дали три недели для дополнительной подготовки, доукомплектования и обмена боевым опытом с другими спецподразделениями.

Тамдля них началась настоящая война. Чечня обкатала боем сотни тысяч человек в погонах. Российские военные приобрели навыки крупномасштабной антитеррористической операции. Другое дело, когда из-за явной неподготовленности «линейных» частейматушки-пехоты, внутренних войск приходилось бросать в бой разведку да спецназ, явно не предназначенные для войсковых операций.

Еще в первую чеченскую, в Грозном, покойный генерал Рохлин использовал свой разведбат как подвижный и как свой лучший резерв. Но от хорошей ли жизни специалисты в области ведения войсковой разведки составляли в годы первой и второй чеченских кампаний ядро штурмовых групп, сами ходили в яростные атаки? И отчего разведчиков, спецназовцев, мотострелков и десантников, способных вести бой,буквально по каплям приходилось собирать по всей нашей огромной по численности армии. Спору нет, нынешние реформы Вооруженных Сил по меньшей мере запоздали на 10-15 лет.Идея формирования Вооруженных Сил только частями постоянной боевой готовности, сама по себе не нова.И, к сожалению, за проверенную на тысяч примерах истину – «воюй не числом, а умением» - пришлось заплатить Русскому Солдату вновь дорогой ценой.

О том, как воевали черноморские,«черноберетные» разведчики – рассказывают они сами.

Тропой «Гюрзы»

Из воспоминаний Героя России подполковника Владимира Карпушенко и майора Дениса Ермишко.

Первое, что приятно удивило "черные береты" осенью 1999 года на Северном, горящем, Кавказе, так это отношение к ним командования, офицеров, прапорщиков и солдат из других родов войск. Морскую пехоту ценили еще со времен первой чеченской кампании, И среди, прошедших боевое крещение в Дагестане и Чечне российских воинов не было даже намека на какую-то браваду - мол, вы, черноморцы, еще даже пороха не нюхали, а вот мы! Напротив, общее мнение было примерно таким: мы получили прекрасное подкрепление, отличных бойцов, которые никогда не подведут.

Среди спецназовцев черноморцы нашли знакомых. Капитан Олег Кременчутский воевал в Чечне во время первой кампании. О противнике у него особое мнение:

Враг опытный, осторожный, хорошо подготовленный, действует умно и хитро. Есть одна особенность - "духи" никогда не начнут бой, если у них не будет путей отхода. Их тактика такова: действиями из засады нанести наибольший ущерб и уйти с минимальными для себя потерями. Кстати, разведка у них работает превосходно. Любой чеченец, по сути, их агент.

Три недели прошли в напряженном ритме. До обеда - боевая подготовка, после до позднего вечера проходило обслуживание техники.
Разведчики жадно впитывали любую информацию о противнике, о слабых и сильных сторонах наших частей, о возможностях нашей авиации и артиллерии. Ведь от взаимодействия с братьями по оружию зависит успех, а подчас и твоя жизнь.

А потом Денис Ермишко, командир второго взвода с позывным "Гюрза", семь месяцев со своими разведчиками не выходил из боев. Против черноморцев действовали отряды полевых командиров Радуева, Басаева, Хаттаба... Разведчикам пришлось иметь дело с. отлично обученным, опытным, жестоким и опасным противником:

Нам приходилось воевать с арабами, афганцами, наемниками славянского происхождения. Среди них мы не встречали дилетантов. Не было среди них ни дураков, ни фанатиков. По большому счету мы воевали с боевиками, подготовленными по всем правилам современной российской военной школы, зачастую обученными бывшими нашими офицерами, вооруженными таким же оружием, как и мы.

Долгие месяцы боев прошли на пределе человеческих сил. На карте обычный разведвыход обозначался легко и просто линией карандаша, вмещавшей в себя всего 10-15 километров. Но бумажные километры удесятерялись бесчисленными прочесываниями "зеленки", бесконечными подъемами и спусками в балках, сопках, ущельях, форсированием стремительных горных ручьев и речек. И все - под неусыпным наблюдением враждебных глаз, под прицелами автоматов, гранатометов, снайперских винтовок, под огнем трудно обнаруживаемого противника.

Позже, когда рота вернулась из Чечни, командование запросило у разведчиков данные о боевых столкновениях с "духами". Морпехи подумали и вдруг поняли одну простую вещь: в Чечне им не то, что не было времени, не приходило как-то даже в голову считать число боев. Морпехи просто делали свое дело. Но чтобы не нарушать установленный порядок и отчетность, капитан Владимир Карпушенко подсчитал число наиболее запомнившихся боевых стычек с противником. Таковых получилось около тридцати. Ежедневно разведгруппы черноморцев выходили на задание. И так все 210 дней чеченской эпопеи морпехов.

"Духи" тщательно готовили засаду на разведчиков. Радиоперехват показал: интенсивность переговоров противника резко возросла. Капитан Карпушенко буквально кожей почувствовал опасность и даже показал рукой - смотрите, там, в леске, идеальное место длязасады. В ту же секунду именно оттуда бандиты открыли огонь.

Младший сержант Нурулла Нигматулин из Башкирии получил пулю, едва спрыгнув с брони бэтээра... Он погиб первым из семи разведчиков-черноморцев. Весельчак, прекрасно ладивший со всеми в роте, отменный пулеметчик - ему было уготовано судьбой погибнуть за Россию в горах далекой от его родины Чечни. Сержант Алексей Анисимов, радист, сразу же подхватил пулемет Нуруллы. И, хочется верить, смог отомстить за погибшего собрата.

Алексей, кстати, позже послужил визитной карточкой морпехов. Для связи его направили в одно из подразделений спецназа воздушно-десантных войск. Потом командир десантуры с удивлением спросил у Дениса Ермишко: "У вас все такие рексы-волкодавы?" Чем вызвал немалое удивление. Алексей Анисимов, безусловно, отличный радист, хороший разведчик, мужественный, надежный и хладнокровный. Но при всем этом далеко не "универсальная боевая машина", коей он показался спецназовцам.

Первая смерть подчиненного как бы разделила жизнь Дениса-Тюрзы". Он всей своей сущностью осознал, что на самом деле стоит за не раз слышанной фразой: командир умирает каждый раз, когда погибают его солдаты, и командир, спасая жизни своих подчиненных, бережет и свою жизнь. Ибо судьба подчас дает им, независимо от погон, одну участь на всех.

Рота капитана Алексея Милашевича из батальона морской пехоты Северного флота вышла в горы для выполнения боевой задачи, Черноморцы для обеспечения выхода северян на задание направили свою развод-группу: старшего лейтенанта И. Шарашкина, старшего матроса Г. Керимова и матроса С, Павлихина.

Морпехи 30 декабря 1999 года оседлали сопку 1407, уже прозванную зловещей. Это название безымянной высоты объяснялось весьма просто - с ее вершины постоянно велся огонь по нашим войскам. И по всем признакам именно там, у боевиков находилось что-то вроде базы с развитой системой обороны. Комбат подполковник Анатолий Белезеко вечером произнес в эфире неуставную фразу:

Леха, уходи с сопки.

Милашевич ответил:

- "Куб", я "Карабин", Все в порядке. Ночь. продержимся...

Пожалуй, никто уже так и не узнает, в чем была ошибка капитана Милошевича. И был ли вообще его просчет? Но около 8.30 утра "белые медведи" были окружены "духами". Жестокий бой длился полтора часа. Разведчики прекрасно видели, как их братьев-морпехов бандиты давят огнем, выбивая "черные береты" одного за другим за грань жизни. Еще накануне черноморцы заняли позицию на вершине соседней сопки. До места боя по прямой - всего два километра. Но где взять крылья, чтобы перелететь и помочь друзьям? По склонам же, по лесам до места кровавого боя добираться часов восемь. И то если торопиться и не особенно обращать внимание на засады и обстрелы. Сердца морпехов разрывались от боли, бессильной ненависти, гнева.

Душа отряда уходила на небо по каплям, и каждая - жизнь одного из двенадцати воинов "черной пехоты".

Когда первая группа черноморцев добралась до места боя, офицер доложил по радио:

-"Куб", "Куб", все - "двухсотые".

Ротный северян лежал, обращенный лицом к врагу. Он вел огонь до последнего вздоха. И ни один "черный берет" даже не пытался произнести слово о пощаде. Тяжелораненый старший лейтенант Игорь Шарашкин приказал нескольким оставшимся в живых морпехам оставить его и отходить. Он лежал, истекая кровью. От пуль загорелся находившийся неподалеку стог сена. Офицер горел, не в силах отползти от стога. Бандиты стояли рядом и смеялись, дескать; не надейся на милость, добивать тебя не станем...
На той сопке "Гюрза" потерял своего однокашника по училищу - старшего лейтенанта Юрия Курагина.

С тех пор высоту назвали Матросской.

В чем особенность нашего солдата и насколько изменился он за последние годы? - повторяет мой вопрос Денис Ермишко, - Каким был русский солдат раньше, я знаю только по книгам фильмам и рассказам ветеранов. Как он воюет сейчас?

"Гюрза" говорит скупо, его оценки лишены каких-либо словесных нагромождений. В глубине души русский человек сохранил свою извечную доброту. Но стоит только русскому, как говорят, хоть раз получить в зубы, умыться кровью, увидеть смерть друзей, услышать крики раненых товарищей - он преображается. В бою наш солдат хладнокровен, беспощаден, хитер и осторожен, способен переиграть самого искусного противника, превосходно владеет оружием, и непрестанно учится воевать еще лучше.

На очередном выходе на задание в горы, один из морпехов был тяжело ранен. Вынести его в свое расположение не удавалось. Боевые друзья перевязали раненого, отнесли в относительно спокойное место, укрыли опавшей листвой. И затем держали вокруг него оборону, пока не подоспела подмога. Ни у одного из них даже не возникла мысль бросить товарища, отойти, чтоб не рисковать своей жизнью.

Готовясь к выходу на задание, разведчики вместо сухого пайка старались взять как можно больше патронов и гранат. Еды брали в обрез, лишь самый необходимый минимум, Случалось, выход затягивался. И разведгруппы по двое, трое суток питались в лесу подножным кормом. Но в следующий выход все повторялось. Боеприпасы - в первую очередь, продукты брали с собой в самую последнюю. В бою от количества патронов зависит жизнь солдата и успех боевой задачи.

На фотографиях, как ни старайся, не увидишь разведчиков в бронежилетах. Несомненно, более надежной индивидуальной защиты пехотинца от осколков и пуль, чем бронежилет, еще не придумано. Но разведчики рассудили иначе. Сила и удача воинов разведгрупп - в маневренности, в способности быстро передвигаться по пересеченной местности. И если таскать на себе тяжелый и неудобный «броник» не один, не два - десятки километров в горах, то насколько подвижен и маневренен будет разведчик при скоротечном боевом столкновении, где все решает быстрота действий?

Денис Ермишко, пройдя войну, лично убедился в том, что все учебники, наставления, инструкции, боевые документы по разведподготовке воистину писаны кровью, впитали в себя опыт поколений.

А русский солдат, похоже, остался прежним, словно сотканным из лучших боевых и человеческих качеств.

Майор Ермишко принадлежит к тому поколению молодых офицеров, которые не испытывали особых "миротворческих" иллюзий относительно роли и места Российской армии на современном этапе развития Отечества.

Год поступления в училище, 1994-й, совпал с началом первой чеченской кампании. Позор августа 96-го, когда без единого выстрела был оставлен обильно политый русской кровью Грозный, тяжело переживали все курсанты. Училищный комбат, опытный боевой офицер-"афганец", сказал тогда:

Из Чечни мы так просто не уйдем. Готовьтесь воевать, ребята. Бой - это стихия офицера.

Денис готовил себя к настоящей войне. Красный диплом об окончании училища лишь одна деталь, отражающая эту подготовку. Первый разряд по боксу, прекрасное владение приемами рукопашного боя, постоянная работа над собой, тренировка и без того цепкой памяти, упражнения в тактическом искусстве... Словом, он не позволял себе расслабиться.

Незаметно в разговоре пролетело время. На прощание задал последний вопрос командиру разведроты, награжденному орденом Мужества и медалью "За отвагу" - будь у него выбор, смог бы он вернуться в очередную горячую точку?

Если честно, то войной сыт, и по горло. И знаю, насколько она грязна и опасна. Но если потребуется, свой долг выполню до конца.

Негерой России

Из воспоминаний подполковника Вадима Клименко.

Неодними лишь орденами признаются заслуги воина. Суровые пахари любой войны без ошибки и точней всех «ювелиров» из вышестоящих штабов определят до грана все доподлинно драгоценное, по крови, содержание любой награды. Ведь не в золоте и в серебре измеряют воины почетную ценность любой награды. И скромная медалька «За отвагу» из «сороковых, роковых» по негласной фронтовой иерархии подчас значится куда весомей иных «поствоенных» орденов на невидимых весах доблести.

Трижды вовремя боев на непризнанной войне в Чеченской республике на командира тактической группы Черноморского флота подполковника Вадима Клименко направлялось представление на высокое звание Героя России. «Черные береты» под его командой накрывали склады «духов» с оружием. В одном из таких схронов дожидались своего часа танк и самоходная артиллерийская установка. «Полосатые дьяволы» от разведки участвовали в захвате лагеря для подготовки боевиков самого Хаттаба. Десятки раз черноморцы принимали смертельный бой с опытным и великолепно обученным неприятелем. Тысячи километров исхожено да изъезжено по склизким от солдатской крови горным тропам и дорогам ТОЙ необъявленной, но уже почти десятилетней войне.

В награде ли дело? Ведь ты остался в живых и даже не был ранен. Там, на перевалах горной республики, он обрел проверенную перед лицом смерти дружбу. Героем России стал друг и боевой брат майор Владимир Карпушенко – за них за всех, и живых и мертвых.

Для подполковника Вадима Клименко как разведчика мгновением высшего счастья были скупые словапризнания после боя спецназовской элиты из «Вымпела» - и среди «обычных» войск есть равные нам профи. Такие как ты, Вадим и твои разведчики.

Подлинное величие русского солдата, как ни изощрялись бы во все времена геббелевско-удуговская пропаганда, в его человеческом сердце. Пронзительный случай навек врежется в память Вадима о той войне. В морозный январь 2000-го, уже ближе к вечеру, разведгруппа возвращалась из поиска. Холод, усталость, казались невыносимыми. Хотелось одного – спать и перехватитьчего-нибудьиз давно забытого горячего питания.

На перевалеразведчики увидели заглохший трактор, в прицепе которого сидели чеченцы – женщины, старики, дети. Вскоре выяснилось: беженцы возвращаются домой из Ингушетии. Особист, он был с черноморцами на выходе, предложил Клименко -давай поможем, развезем по домам. Куда их возьмем, внутри боевой машины полно своих. А посадить на «броню», так детей можно поморозить. И поместится человек десять-двенадцать. Решили не гадать, а спросить самих чеченцев. Старец с длинной и белой, как лунь бородой ответил согласием, ведь чем ждать неизвестно откуда помощи, лучше отправиться с русскими солдатами. Пока хлопотливые мамаши перебирались со своими сорванцами на бронемашину, Вадим подошел к одной старухе, помог забросить куль с вещами наверх БТРа. Вдруг, он услышал, как маленький пацаненок лет четырех буквально заходится в истерическом плаче.

Командир решил успокоить плачущего мальчика, «применив» универсальное для всех времен и народов средство – шоколад. Тот буквально оттолкнул протянутуюруку с плиткой неслыханного для простых чеченских детей лакомства. Старец вежливо и спокойно сказал Вадиму – не удивляйся, русский. Осенью, во время бомбежки ваши штурмовики так напугали ребенка, что он испытывает животный страх перед российскими военными.

Комок горечи и сочувствия кмаленькому, но уже пережившему столько человечку подкатился к горлу Вадима. Старейшина заметил его состояние, сказал – у тебя, командир,дома, наверное,такой же растет.

Разведчики в тот вечер, изнемогая от усталости, сделали пятнадцати километровый крюк, пока развезли всех по домам. Последней добиралась в свое жилище, будто приклеенное к высокой скале,мамочка лет семнадцати, нос уже тремя детьми. Морпехи попытались, было ей помочь донести вещи и «наследников» до порога. Нота наотрез отказалась. Не «поймет» родня, если узнает о том, что ей помогли русские.

На войне первым делом ты сталкиваешься с чувством страха за жизнь – свою и товарищей. Не боятся лишь только умалишенные. Потом, вдруг ты осознаешь, как «достала» тебя эта самая боязнь, как она мешает жить. Исподволь, день за днем силой воли ты убеждаешь себя – хватит испытывать страх, пора уже привыкнуть к опасности, относится к ней хладнокровней. Потом, после первых потерь появляется озлобление, желание отмстить за смерть друзей и товарищей. И здесь стараешься не давать воли чувствам. В бою ведь онисамый худший советчик.Но твой разум внимательно оценивает все происходящее вокруг.Когда схлынет волна эмоций, ты начинаешь задаваться вопросом о смысле войны…. И понимаешь, что, вряд ли возможен какой либо иной путь, чем нынешний: уничтожить банды и построить, как бы казалось невозможным мирную жизнь.

Насчет противника…. Там, в Сержень-Юрте, в лагерях Хаттаба, им в руки попались учебные пособия арабских инструкторов. Простота, доходчивость инструкций и всевозможных памяток позволяла в течение короткого срока даже из малолетнего ребенка подготовить подрывника, стрелка, гранатометчика. Вся система тренировок строилась на одном -преодолеть, ни смотря, ни на какой риск свой страх, свою боль, свою слабость. О таком хорошо известном всем российским командирам понятии как безопасность воинской службы «духи» даже не ведают. Главное для них было и остается подготовитьлюбой ценой настоящего воина. А травмы и увечья на занятиях воспринимаются ими не более как непременный атрибут ученья, где не может быть и намека на толику условности. Но не в лаконичной мудрости наших уставов и наставлений заключен боевой опыт миллионов солдат и офицеров Великой Отечественной, Афганистана, бесчисленных локальных конфликтов?

«Чехи», особенно арабские наемники, с мужеством, достойным уважения, вытаскивали из-под самого шквального огня своих убитых и раненых. Однажды, в тумане, разведгруппа вышла на ничего не подозревающих «духов». Снайпер двумя выстрелами «снял» двоих – первого наповал, второго ранил в шею. Потом, отчаянно, перед десятикратно превосходящим противником отбивали своего убитого и раненого. Мужество наемников имеет объяснение. Если павший в бою мусульманин не будет в тот же день похоронен, то его товарищам придется отвечать перед его тейпом, кланом, семьей. А вот от их мести, в отличие от федералов, уйти не удастся.

«Черные береты» не бросали своих, ни при каких обстоятельствах. Только шли в огоньдвижимые не страхом кровной мести,а великим чувствомрусского воинского братства.

Из воспоминаний офицера Павла Клименко

«Нарезанный» в штабах срок в три месяцадля черноморских морпехов второй «чеченской» волны завершился в июне 2000 года. «Северный» батальон с приданными черноморцами-разведчиками уходил с политых собственной и вражеской кровью перевалов и горных лесов все еще тлеющей огнем боев республики. Впереди, на бронетранспортере под ставшимсчастливым для него номером 013, колонны «черных беретов» вел командир разведывательного взвода старший лейтенант Павел Клименко.Там, высоко в горах еще лежал снег. А на равнине уже начиналась летняя жара.

За год до этого, если бы кто-нибудь предрек взводному – мол, узнаешь не понаслышке боль потерь своих людей, протопаешь до изнеможения сотни и сотни километров на разведвыходах, каждый их которых может быть для тебя последним, то Павел просто не поверил. Хотя, в родном Санкт-Петербургском высшем военном общевойсковом командном училище командир взвода старший лейтенант Рогоженковедва ли не каждый день курсантам повторял как молитву, готовьтесь воевать на Кавказе. Он знал, не надо быть провидцем, чтобы видеть, куда идет независимая от российских законов Ичкерия.За первую чеченскую кампаниюкомвзвода был награжден двумя орденами Мужества. В составе сводного полка «белых медведей» лейтенант брал нашпигованные под завязку огневыми точками здание Совмина и дворец Дудаева. Интересно, что бы сказал взводный командир, узнай сейчас, что именно он, Павел Клименко, в авангарде «чеченского» батальона его родной 61 Керкенесской, стократно прославленной, бригады?

Впрочем, братство морского десанта не распределяется по флотам. Надо же произойти такому совпадению, но в Чечне среди «белых медведей» встретил своего знакомца по стажировке на выпускном училищном курсе. Старшина роты старший прапорщик Багрянцев встретил его как родного, обрадовались оба. Но старый служака не преминул напомнить, какнемало намучился с Павлом. Тот был курсантом, несомненно,хорошим, но, как говорят, с характером, со своим «особым» мнением по любому жизненному и служебному вопросу.А старшина, со своим опытом, по мнениюбез пяти минут доблестного офицера морской пехоты, придавал «слишком» много значения «мелочам» в ущерб настоящей боевой подготовке.

Время позже расставит по местам все акценты. Старший прапорщик с его педантизмом и придирчивостью окажется прав. В боюпроявит себя отнюдь не трусом, позже будет заслуженно награжден. А уж заботами о быте подчиненных старшиназанимался все 24 часа в сутках, вне сносокна полевые условия.Павел до сих пор во многом благодарен ему за преподанную науку, не прописанную ни в одном учебнике, название которой – опыт.

Судьба отчего-то испытывает молодого офицера своими неисповедимыми «тестами». Ведь сейчас он совсем близко от родных мест, до села Озек-Суат, где живут отец и мать, по местным меркам – рукой подать. В том же Грозном до войны учились и жили многие знакомые, родственники. Жаль, не удалось побывать в знакомом с детства городе. Хотя, что сейчас там возможно узнать после нескольких лет войны. Павел считает, ему повезло. На войне не был ранен,даже не получил царапины. Довольно легко, без кошмарных снов, нервных срывов постбоевых синдромов вернулся к мирной жизни. Когда тебе 22 года опасность ощущается не так остро, как в старшем возрасте. Во многом «помогла» жена, родив сына Никитку почти сразу по возвращению его в Севастополь. Когда дома маленький ребенок, желанный сын, то все иныепереживания всегда уходят куда-то в сторону. По службе старший лейтенант Клименко получил повышение, принялкомандование ротой. Так, что попросту не было времени на «перестройку» с военного на мирный лад.

Вскоре после завершения боевых действий отважные «черные береты» испытали неведомое ранее чувство страха. Эшелон с техникой и личным составом по дороге в Новороссийск должен был восемь часов проехать по территории Чечни. К тому времени морпехи, за исключением восьми человек выездного караула, сдали оружие. Впервые на враждебной территории они оказались без «калашниковых»,пулеметов, снайперских винтовок. Автомат несколько месяцев был неотъемлемой частью морпеховского обмундирования. С ним не расставались ни на секунду. И, ложась спать, клали АК так, чтобы мгновенно, лишь сняв с предохранителя, можно было открыть огонь.

Цена солдатской жизни на войне составляется в особой, малопонятной в мирной жизни «валюте». Патроны в критический момент боя для тебя значат дороже всего золота мира. А исправный пулемет, бьющий без промаха, ценнее супернавороченной аудио-видеоаппаратуры. Впрочем, даже видавший виды «бэтээр» там, в горах, никто из «полосатых дьяволов» не променял бы на самый новенький и обвораживающий знатоков формой линий «Мерседес».

Восемь часов десантники в эшелоне тягостно молчали. Здесь, на воюющей много лет земле, человек не мог быть одновременно безоружным и спокойным за свою жизнь, лишь автомат давал право встретить утро наступающего дня. Граница Чечни составом черноберетной пехоты была пересечена вовремя. Из враждебных степей не раздалось ни одного выстрела. Хотя полевые командирыс их отменно отлаженной разведкой, наверняка знали, какой, эшелон с кем и куда следует. Грозная слава отменных воинов сыграла роль психологического «бронежилета». И связываться даже напоследок с «белыми медведями» вкупе с «черноморскими дьяволами» не рискнули даже самые отчаянные боевики.Себе ведь дороже.

Опыт боевых действий окажется для Клименко мерилом многих ценностей в службе. Впрочем, как и ко всему, он отнесется ко многим вещам критически. Ведь не дело морского десанта «седлать» вершины, морские солдаты предназначены для иных целей. Но, главное, стало ясно - в наше время высоких технологий, роль пехоты лишь возрастает. Как в том фильме – «А на рейхстаге первым распишется рядовой пехотный Ваня». Когда террористическая угроза буквально растекается подобно ядовитому газу по всевозможным «щелям» и «схронам», когдавраг не обозначен четкой линией фронта, именно солдат – назови его спезназовцем, разведчиком, бойцом антитеррористического подразделения, оказываетсяна острие удара. И от его личнойподготовки, оснащенности современным оружием, зависит успех видущей уже долгие годы тайной войне.

А то, что морпехам сегодня приходилось решать во многом непривычные задачи – на то и профессионалы, чтобы выполнять приказ. Солдат, если он настоящий, не обсуждает приказ, а думает, как его лучше выполнить.

Из воспоминаний подполковника запаса Вячеслава Кривого.

За четыре «чеченских» месяца Вячеслав побывал и в «ипостаси» начальника разведки группировки, и возглавлял ее штаб, подчиняясь непосредственно генерал-майору Александру Ивановичу Отраковскому. Статус и должность подполковникавполне позволял «отсиживаться» где-нибудь в штабной палатке. Но не тот его характер! Во всех основных и наиболее опасных разведвыходахшел «Палыч». Он был в тех поисках, когда обнаруживали склады «чехов», мужеством и высочайшим командирским умением воевать заслужил уважение своих подчиненных. Орден «За мужество» красноречивей всех слов. О тех боях он не любит вспоминать. Боль за восьмерых погибших черноморцах не уходит из сердца. И где-то, подспудно, в душе, звучат нотки траурного марша – не уберег…. На войну он попал ведь уже зрелым мужчиной, отцом двоих почти взрослых детей, познав великую радость воспитывать и сына и дочку. Но все легшие на горных перевалахего солдаты остались навечно молодыми. И не успели в жизни столь многое, сто и не расскажешь. Оттого и ненавидит Вячеслав все разговоры о войне. Слишком много ее, проклятой, было в его жизни, слишком многое довелось испытать, пережить отнюдь не как сторонний наблюдатель, увидеть своим зрелым взглядом.

Жизнь продолжалась и под выстрелами. «Маэстро» так насленге морпехов называли начальника артиллерии подполковника Сергея Стребкова, на день Черноморского флота, 13 мая, устроил салют, перепугав не на шутку кого-то из штабных.

Как-то, в одном селении, они разговорились с местными женщинами. Понятное дело, одессит в душе, Вячеслав не упустил возможность и здесь побалагурить. Дамы «свободной Ичкерии» от возможности посмеяться также не отказались. Веселье прекратилось в секунду, когда кто-то из морпехов совершенно случайно обронил – мол, с нами, доктор, подполковник медицинской службы Шевчук. Кстати, недавно он защитил докторскую диссертацию. Одна чеченка произнесла – да лет сто уже у нас не было врача. Вот, когда-то, выписали рецепт на латыни. Прочитать ничего нельзя. Не помогли бы, военные?

Весть о том, что приехал врач, молниеносно распространилась по селу.Через пять минут в очереди выстроились многие десятки людей. Пришлось организовать прием и ждать, пока все нуждающиеся не получат столь редкую в этих краях медицинскую помощь.

Из воспоминаний старшего прапорщика Бакита Аймухамбетова.

Осенью2000 года тогда еще сержант - контрактник морской пехотыАймухамбетов приедет в свой первый отпуск. В доме соберется родня. Мать начнет корить – мол, сынок, отчего не писал три месяца. Тот начет оправдываться, дескать, был на учениях, на полигоне почта работает из рук вон плохо.Двоюродный брат Азат его мягко оборвал:

Не обманывай маму, теперь это уже не имеет смысла. Ты, Бакит, был Там, за Тереком, в Чечне. Я, знаю, не бывает учений на три месяца. А сам точно также не сообщал близким, когда воевал в первую чеченскую войну в разведке бригады внутренних войск.

Мама, понятное, дело, в слёзы.В них – запоздалые переживание, радость, сын жив.

В сентябре 1999 года Бакит Аймухамбетов как и сотни его товарищей написали рапорта – желаю участвовать в контртеррористической операции на северном Кавказе. Молодость полна задора, в ней присутствует восхитительное безрассудство. В сентябре война представлялась игрой в героев. 14 декабря 1999 года все перевернулось в его сознании.На полковомпостроении,объявили – «сержант Нурулла Нигматулин пал смертью храбрых в бою с чеченским сепаратистами». Еще несколько недель назад они делили поровну и тяжести и радости жизни и службы морского десанта. А сегодня «тот же лес, тот же воздухи та же вода. Только он не вернулся из боя».

Вторая партия отправилась в Чечню уже после нового, 2000 года. Солдат не спрашивает, где ему воевать за свою Родину, его дело выполнять приказ. Не задавал лишних вопросов и младший сержант Аймухамбетов, когда не оказался всписках на замену измотанных в боях и дозорах разведчиков. Но весной, когда очередных кандидатов на войнупроверяли на предмет годности к выполнению боевой задачи, медики поставили свою твердое резюме – воевать вам, товарищ младший сержант, нельзя. Как быть, если его друг Илья Кириллов отправляется там, где риск и смертельная опасность буквально напитывают, коим дышат солдаты. Решение подсказал сам врач:

Парень, я не дам согласия отправлять тебя на войну как призывника. Так устроено на флоте и в армии,за «срочника» отвечает в первую голову командир, а не он сам. Но у контрактника есть льгота и право по собственному желанию отправитьсяв «горячую точку».

Контракт с командованием части подписали вместе с другом Ильей.

Солдатский хлеб на войне несладок. Оттого и ценили радости нехитрого быта. В глинистой землевырыли окоп подольше, получилась столовая под открытым небом. Вторая яма стала подобием бани, где не опасаясь пули снайпера можно было помыться холодной водой. В блиндаже, когда тепло, крыша не протекает, после напряги дня возникает ощущение, будто оказался в фешенебельном отеле с видом на горы. Привозная вода в бочках отдавала сероводородом, ни жажду утолить, ни еду приготовить. Так первым делом просили разведчиков примечать тоненькие ниточки родничков, даручейки. Потом, со всеми предосторожностямирасчищали источник чистой воды, проверяли, не отравлен ли, ведь всякое здесь случалось. Старшина роты старший прапорщик Александр Каширов хозяйство вел образцово, баня, мыло, чистое белье, горячая еда - все вовремя, да еще и на паек мог на складе получить чего-нибудь повкусней. Мужик, что надо!

Как-то случился прокол, часовой не заметил офицера, пропустилк блиндажу. Тот, чтоб не морпехи не расслаблялись, ведь на войне кто много спит, тот мало живет, бросил в дверной проем дымшашку. «Сонное» царство вмиг оказалось в траншее на свежем воздухе. Пока судили да рядили, приходили в себя да считались, пересчитывались, одного не нашли. Потом, выяснилось, Алексей Грибанов проявил чудеса солдатской находчивости, надел на себя противогаз и продолжил спать в том невероятном дыму. Смеху и разговоров хватило недели на две.

Расклад был простой. Морской десант «сидит» на опорном пункте, рота и батарея артиллеристов держат высоту. Все без патетики и очень просто. Надо лишь выполнять приказы. На задание бывало, морских пехотинцев-черноморцев вывозил на своем «Урале» водительЛёха, классный парень. Был. Как пришел срок Алёше увольняться – радовался. В последний раз, когда садился в машину, казалось, нет счастливей человека. Мол, съезжу напоследок, через два дня буду дома.А на его дороге уже был заложен фугас…

Два с половиной месяцев на войне прошли в каком-то особом измерении. Поздним вечером, когда вернулись в Севастополь, товнутри спала невероятная душеная напряженность.Все, мы дома, живы, целы, невредимы. Медаль Суворова, врученная через несколько перед строемтоварищей, даже его удивила. Да, он был в Чечне, вместе со всеми честно делал свою ратную работу. Только, все обходилось без подвигов, о героизме ведь не думали.В голове у солдата на войне одни мысли – не наступи на мину, не попасть на мушку снайперу,не заснуть на посту, не подвести товарища, остаться живым, вернуться домой.

Каждому выпадает свой путь в жизни. Через год Бакит встретил севастопольскую девушку по имени Наташа. Поженились. Вскоре родилась дочь Диана. Друг Илья Кириллов также нашел спутницу жизни в белокаменном городе. Только со службы он ушел. Сейчас работает на нефтяных вышках Тюмени,а «южная» жена презрев комфорт уехала вместе с ним в Западную Сибирь. Семья ведь когда все вместе. Жаль, с боевыми друзьями, кто уволился, доводитсявидеться нечасто. А с кем-то уженикогда не посидеть за столом. Однополчанин Сергей Зяблов в родном городе в кафе попытался приструнить загулявших сверх меры «братков». За что и получил нож в сердце.

Жаль его до безумия, ведь сколько раз мог сложить голову на склизких кавказских тропках, а с жизнью расстался так нелепо.

У каждого поколения Солдат России свои перевалы, поля битв,свои высоты. Нынешниелейтенанты, сержанты да рядовые, матросы внешне мало напоминают своих предшественников, тех, кто прошли дорогами поражений и побед Великой Отечественной войны,кто выполнял долг в Афганистане, в других «горячих точках». Но в кровавом августе прошлого года, в Южной Осетии, новое поколение сумело,в считанные дни, наголовуразгромить созданную по лучшим западным образцам армию, выпестованную годами «забугорными» инструкторами, с опытом иракской кампании. Впервые после Великой Отечественной войны наша армия вновь столкнулась с понятием «встречный танковый бой». И вновь русский танкист оказался несгибаем.

Есть же главное, незыблемы тот российский дух, та военная наука побеждать, тот невероятный стержень мужества и отваги, благодаря коим, сказано врагом про нашего воина: «Русского морского пехотинца мало убить, его надо пригвоздить штыком к земле. Тогда есть вероятность, что он не поднимется».

Морской пехотинец подполковник Игорь Борисевич был среди тех командиров, которые вели своих солдат на штурм Грозного в январе 1995 года. В то время он был командиром взвода. Ему выпало участвовать в боях за центр города и брать дудаевский дворец. Его правда – это правда бойца. И сегодня мы ее услышим.

ПОХОЖЕ, БЕЗ НАС ТАМ НЕ ОБОЙДУТСЯ...

В 1994 году мне, выпускни­ку ЛенВОКУ, довелось по распределе­нию попасть в морскую пехоту. Я был очень горд этим, так как считал и до сих пор считаю, что в морскую пехоту берут лучших. Для меня хорошая военная карьера была важна, ведь я потомственный военный. Мой отец воевал в Афганистане, и мне всегда хотелось быть не хуже его.

Распределили меня в 61-ю бригаду морской пехоты Северного флота, что базируется в поселке Спутник. Прибыв в Заполярье, я был назначен на первичную офицерскую должность – командира взвода десантно-штурмовой роты 876-го отдельного десантно-штурмового батальона. Подразделение было сокращенного состава. Помимо меня во взводе – пятнадцать человек, все срочники (служба по контракту тогда только зачиналась). Нормальные были ребята, подготовленные. По возрасту некоторые сержанты были моими одногодками, а кто-то даже старше. Несмотря на это, меня восприняли, как командира. В морской пехоте дисциплина всегда была на высоте. На фоне стремительно разлагавшейся армии это радовало. Также радовало то, что бригада постоянно занималась боевой подготовкой не номинально, а как положено – «по полной схеме». Стрельбы, тактические занятия - все проходило в полном объеме, на боеприпасах и топливе не экономили. Каждый боец имел за плечами шесть прыжков с парашютом, мог владеть любым оружием взвода, пользоваться связью. Взаимозаменяемость была полная.

Между тем события в стране развивались стремительно. Их можно было охарактеризовать одним словом - «Чечня». Глядя на экран телевизора, несложно было предположить, что последует дальше. В какой-то момент среди моих сослуживцев возникла мысль:

Похоже, ребята, без нас там не обойдутся.

Схожее мнение было и у нашего командования. Война еще не началась, а у нас резко увеличили время на боевую подготовку, стрельбы, тактику и т.д. И точно, едва на Кавказе началась пальба, наше подразделение довели до штатов военного времени. А это верный признак – скоро в бой.

В конце ноября 1994-го мой взвод, так же, как и все остальные, был пополнен, мне добавили пятнадцать матросов. Некомплект во флоте тогда был страшный, поэтому народ наскребали, где только можно: на кораблях, на подводных лодках. Понятное дело, матросы были абсолютно необученными, автомат только на присяге и держали. За месяц их предстояло «насобачить» как следует, ведь завтра с этими людьми в бой! Разу­меется, за месяц всему не научишь, но что могли успеть, то сделали.

Между тем сообщения о войне в Чечне по телевизору и в газетах стали совсем мрачными. Неудачный новогодний штурм Грозного, гибель Майкопской бригады – все это не добавляло оптимиз­ма. С другой стороны, мы были военными людьми, Мы слишком долго готовились к войне, и потому внутри был какой-то особый азарт, сродни охотничье­му. Как говорит армейская при­сказка – «если не можешь чего-то избежать, то сумей получить от этого удовольствие».

ДЫХАНИЕ ВОЙНЫ

…7 января 1995 года началось. Нас подняли по тревоге. Маршем выдвинулись на аэродром Корзуново. С него на Ан-12 перелетели на более крупный аэро­дром, а уже оттуда на Ил-76 направи­лись в Моздок. На аэродроме Моздока наш батальон разделили. Спустя три часа после прилета 1-ю роту посадили в вертолеты и отправили в Грозный, сто­ять на блокпостах. Для оставшихся двух рот война дала отсрочку.

Остальную часть батальона на машинах перебросили в аэропорт Северный. Здесь дыхание войны уже чувствован ось вовсю. Повсюду полно разношерстных войск, хаос, суета, пос­тоянное движение. Все здание аэро­порта было разбито, повсюду копоть от пожаров, пробоины от снарядов, на летном поле – разбитые дудаевские самолеты (с их помощью чеченцы пла­нировали бомбить Ставрополь и Мин­воды). Ни днем, ни ночью не прекра­щалась канонада. Бои за Грозный были в самом разгаре.

На Северном мы узнали, что наш батальон введен в состав группиров­ки генерала Льва Рохлина. Ее костяк составляли части, базировавшиеся в Волгограде. За два дня, проведенные в аэропорту, мы поближе познакоми­лись со своими соседями по группировке. Особенно запомнилось обще­ние с волгоградскими разведчиками. Они были настоящими профи. И досталось им в дни новогодних боев по полной. В первом составе выкоси­ло всех командиров – кто ранен, кто убит.

Разведчики нас неплохо поднатас­кали. Дело в том, что морская пехота до Чечни в боевых действиях не учас­твовала чуть ли не со времен Великой Отечественной. Ни в Афган, ни в Таджикистан, ни в Закавказье морпехов не посылали. И уж тем более мор­ская пехота не участвовала в штурме городов. У нас и темы-то такой нет. Мы должны захватывать вражеские побережья, создавать плацдармы или оборонять свой берег. Поэтому любой боевой опыт для нас был крайне важен. Разведчики-волгоградцы объясняли самое элементарное, что каса­лось боевых действий: откуда ждать опасностей, как штурмовать здания, как передвигаться по улице, как дейс­твовать ночью.

БОЙЦЫ В ГОРЯЩИХ БУШЛА­ТАХ ВЫПРЫГИВАЛИ ИЗ ОКОН И СНОВА БРОСАЛИСЬ В БОЙ...

Через два дня и для нас настал час «Ч». Приготовили оружие, снаряже­ние, получили «бэка» (боекомплект). Командирам выдали карты - старень­кие, конечно, но в принципе достаточ­но подробные. Что характерно, перед тем как ввести наш батальон в бой, генерал Рохлин поставил задачи лично каждому командиру роты.

Двинулись в город. Впечатление, что и говорить - ошарашивающее. Ста­линград на снимках в книгах о Великой Отечественной - это одно. Но когда видишь такую картину разрушенно­го города своими глазами, становится мрачно. Обгорелые панельные дома, остатки разбитой техники, повсюду трупы.

Насчет своего будущего мы особых иллюзий не испытывали. Дело в том, что принцип войны в городе предус­матривает поэтапное продвижение. Сначала идет первая рота, она берет под контроль первый квартал, затем через ее боевые порядки проходит вторая, она берет под контроль, напри­мер, следующий квартал. А уж третья и вовсе оказывается в самой глубине вражеской обороны, лицом к лицу с противником.

Первый бой. Помню его до мело­чей. Самых мельчайших мелочей. Моему взводу предстояло взять Г-образный двухэтажный дом у стади­она. Там с одной стороны была раз­вязка дорог, с другой - обширный частный сектор, Дом господствовал над местностью, в нем на втором этаже засело какое-то количество боевиков. Я разделил взвод на три группы - огневую, захвата и резерв­ную. Здесь немного растерялся – где, в какой группе мне, как командиру, находиться? В военном училище нам четко объясняли: командир обязан руководить боем, а не участвовать непосредственно в нем. У коман­дира должны быть бинокль, карта и пистолет с одним патроном, чтобы застрелиться (шутка, конечно). Но, когда дошло до реального дела, все оказалось не так просто, Все верно, я должен руководить боем. Однако, если я отправ­ляю людей на смерть, могу ли быть в стороне? И как потом пос­мотрят на меня мои под­чиненные? На счастье, у меня были очень толковые сержанты. Группу захвата повел мой замкомвзвода – сержант Иван Антуфьев.

Бой оказался крайне напряженным. Боевики «шмаляли» очень плот­но. Под этим огнем нашим предстояло перебежать через дорогу. Стали действо­вать так – огневая группа подавляет вражеский огонь, в это время дорогу пересекают один-два бойца группы захвата. Мы били по окнам и проломам из всех стволов, буквально – шкваль­ный огонь. Не важно куда, глав­ное, чтобы противник не мог головы высунуть. Тем временем мои ребята из группы захвата перебрались на другую сторону дороги.

Мои матросы сумели ворваться на второй этаж. Дом к тому време­ни горел, и бойцы оказались между пожаром и боевиками. Как между молотом и наковальней... С одной стороны летят пули, с другой - под­жаривает огонь!

Никогда не забуду картину – бойцы в горящих бушлатах выпрыгива­ют из окон второго этажа на снег, тушат на себе огонь, а затем снова бросаются в бой!!!

Остервенение в том бою дошло до крайности – стрельба велась с дис­танции в семь метров, почти в упор. С одной стороны помещения чеченцы, с другой – наши. Нужно было что-то срочно предпринять, так как противник держался упорно. Мы сообразили, как разрешить создавшуюся ситуацию. Через соседний подъезд саперы про­тащили несколько мощных кумулятивных зарядов КЗ-4. Ими обложили снизу проход, соединявший обе части зда­ния, и подорвали. На этом бой закон­чился – кому-то из боевиков удалось сбежать, кого-то привалило. На разва­линах на поверхности обнаружили тела троих, а уж ниже, под развалинами, кто его знает, сколько их там было?

Тогда с радостью для себя отме­тил, что мой первый бой окончился без потерь. Для любого командира это главная мысль - не потерять людей! А вот в других взводах потери были. Наш батальон тогда прошел почти все «достопримечательности» Грозного: Главпочтамт, Кукольный театр, здание Совмина. Особенно туго пришлось второй роте, которой командовал капи­тан Шуляк. Она брала Совмин, Дуда­евцы цеплялись за это здание изо всех сил. Что и говорить - там была просто мясорубка.

К ДВОРЦУ ДУДАЕВА МЫ ВЫШЛИ СЛУЧАЙНО...

Да и помимо Совмина потерь было достаточно. Иногда просто по глупости. В одну из ночей наша рота выдвигалась вдоль улицы к очередному захватываемому объекту. Неожидан­но колонна встала – то ли заблудились, то ли еще что-то. Сер­жанты (к счастью, моих там не было) собрались посовещаться. Это, наверное, заметил вражес­кий корректиров­щик. Как бы то ни было, вражес­кая мина из мино­мета упала как раз туда, где совещались сержанты. Взрывом кого убило, кого ранило, А ведь можно было этого избежать.

Хотя, на войне никогда не угада­ешь, как все повернется. Случай здесь – это все. Например, дворец Дудаева наше подразделение взяло, с одной стороны, совершенно случайно! Хотя, с другой стороны, и не совсем... Чтобы все стало ясно, расскажу по порядку.

За дудаевский дворец с самого начала развернулась жестокая борьба. Площадь перед ним вся была усеяна трупами, остатками техники, непода­леку – несколько вкопанных в землю танков, ряды траншеи, баррикады. Громадное здание было все изуродова­но огнем нашей артиллерии, но ожи­далось, что за дворец развернется столь же нешуточная борьба, как и за здание Совмина.

Когда наш батальон пробился к центру Грозного, комбат полков­ник Борис Сокушев назначил меня командиром разведгруппы. Вместе со мной – одиннадцать человек. Нашей задачей было выйти к полуразрушен­ному зданию гостиницы «Кавказ» и «протащить» за собой нашу роту. То есть, если в «Кавказе» не будет обна­ружен противник, туда должна была выйти рота, а уже оттуда начать наступ­ление на дворец.

К тому времени к центру вышло много частей, поэтому перед выходом выяснилось, что мы не одни такие: также к «Кавказу» должны были идти схожие развед­группы от воздушных десантников и мотострелков.

Они «вытаскивали» свои подразде­ления. Все три подразделения должны были идти до «Кавказа» по общему маршруту, а затем разойтись в разные стороны, каждое – на свой рубеж.

После часа ночи двинулись. Ходить ночью по городу Грозному, по нейтральной полосе, среди разрушенных домов – занятие не для слабонервных. Постоянна взлетают осветительные ракеты, в воздухе носятся сотни трас­серов. Любое неосторожное движение, любой шум, и по твою душу приле­тит столько, что мало не покажется. Двигаться приходилось буквально на ощупь, вжимаясь в остатки стен, где бегом, где ползком. Ничего не стоит потерять в такой обстановке ориенти­ровку и забрести к противнику.

Наконец вышли к зданию, кото­рое, как считали, было искомым «Кавказом». Только это оказалось не так: гостиница-то вроде кирпичная, а здесь – сплошь железобетон. Где же мы тогда? Собрались втроем – коман­диры десантников, мотострелков и я. Накрылись плащ-палаткой, подсве­тили фонариком карту, стали держать совет – где мы? Тут к нам подползает один из бойцов и говорит:

Похоже, «Кавказ» слева.

Тут неподалеку взлетела очеред­ная осветительная ракета, и точно - в ее свете видим, что «Кавказ» слева, за площадью. А мы находимся прямо под стенами дворца! Выходит, наши груп­пы сумели пройти к нему, не встретив никакого сопротивления. Точно так же сюда могут пройти и более крупные подразделения. На часах - три ночи, до рассвета еще есть время. Свя­зались со штабом, передали о своем «открытии». Оттуда дали команду – раз­ведгруппам десан­тников и мотост­релков вернуться на исходную. Мне же со своими развед­чиками приказали «следовать» к приле­гающему к площади зданию, в котором держал оборону десантно-штурмовой бата­льон морской пехоты, такой же как наш, только с Балтики. Мы двинулись было, но тут выяснилось, что с батальоном балтийцев нет радиосвязи. Их невоз­можно предупредить о нашем подходе. Балтийцы сидят в глухой обороне. По ним из темноты постоянно лупят снай­перы, они постоянно ждут атаки. И тут мы. Что они будут делать?.. Обидно, если замочат свои же - морпехи.

В очередной раз выручил русский мат. Когда моя разведгруппа подош­ла к балтийцам то сначала мы с ними «переорались». Разговор получился примерно такой:

Балтика! Е..!!! Не стреляй!

А вы кто, б...?!!

Мы – со «Спутника, нах..!!!

Пока орали, договорились, что один из нас выйдет к ним. Как в кино – один и без оружия. «Одним из нас» стал я. Прекрасно осознавал, что на меня в тот момент был нацелен не один деся­ток стволов, и каждый шаг мог стать заключительным в моей недолгой био­графии. Но обошлось. Навстречу мне вышел один из офицеров-балтийцев. Поговорили, я объяснил обстановку Моим разведчикам разрешили пройти.

«СПУТНИК», МОРСКАЯ ПЕХОТА-95»

Балтийцы напоили нас компотом. При этом по зданию постоянно били вражеские снайперы, засевшие в руи­нах зданий, окружавших дворцовую площадь. Пока пили компот, одного из балтийских матросов убил снайпер. Прямо при нас. Пуля попала точно в голову. Но к тому времени мы уже вся­кого насмотрелись. Мозг переставал фиксировать происходящее как тра­гедию. Только отмечал все, что проис­ходит, и заставлял действовать тело на уровне инстинктов. Пригнись! Отпол­зи! Спрячься!

Между тем войска вокруг двор­ца пришли в движение. Все вокруг зашевелилось. В 5.00 мы с балтийцами двинулись в сторону дворца. Скрытно подошли к стене здания. Внутри никакого движения. Пер­вым внутрь вошел полковник Чернов с четырьмя бойцами. За ним пошел я со своей группой.

Внутри, прямо у входа, наткну­лись на хвостовую часть от разорвав­шейся ракеты. Противника нигде не было видно, только на полу валялось до десятка трупов. Обыскали все зда­ние – никого. Видимо, боевики ушли через подземные ходы, которыми изо­биловало здание дворца.

Нужно было обозначить, что мы захватили здание. Я отправил за фла­гом старшину Геннадия Азарычева, В тот момент начало светлеть, активи­зировались снайперы. Несмотря на их стрельбу старшина перебежал к бал­тийцам, и вскоре вернулся с Андреевским флагом. Хотели поднять его над крышей, но лестничные пролеты были разрушены артиллерийским огнем на уровне шестого этажа. Пришлось выве­сить флаг через окно.

Мне тогда захотелось оставить во взятом дворце что-то свое, Я стянул с себя тельняшку и повесил на арматурину, торчавшую над центральным входом дворца – там были огромные дверные проемы. У этого тельника была своя история – в нем мой отец воевал еще в Афганистане. Теперь он развевался в Грозном, над бывшей резиденцией Дудаева. Рядом мы с ребятами нацарапали надпись: «Спутник». Морская пехота-95».

В тот момент поче­му-то казалось, что все - войне конец. Но это было обманчи­вое чувство. Все только начиналось...

ИХ ГОТОВИЛИ ЛЮДИ, ЗНАЮЩИЕ СВОЕ ДЕЛО...

Следующие двое суток наша рота находилась в гостинице «Кавказ». Под ней тоже было много подземных ходов. Неожиданно оттуда стали появлять­ся боевики. Вылезет такой деятель из норы, пальнет пару раз туда-сюда, и – скорее обратно. Когда наши саперы подорвали подземные ходы, нападения прекратились.

После взятия дворца бои продол­жились с нараставшей силой. День за днем мы продвигались вперед, очищая огромное скопище разрушенных руин от противника. Наша задача была одна и та же – всегда быть впереди. Берем штурмом здание, передаем его Внут­ренним войскам или мотострелкам,идем дальше. И так день за днем.

Были и приятные моменты. Например, баня. Нас каждую неделю вывозили в Северный, где находилась наша база. Там мылись, получали новенькое, не ношенное еще обмундирование. Надо сказать, что командование флота заботилось о нас лучше некуда. По сравнению с осталь­ными войсками мы жили вполне вольготно. Раз в две недели командующий Север­ным флотом пригонял на Северный свой самолет, набитый всем необходи­мым. У нас было лучшее питание – вплоть до крас­ной рыбы каждый день, лучшее снабжение бое­припасами и оружием. Хотите «горки» - получи­те, хотите новые снайпер­ские винтовки – пожалуй­ста. Только воюйте, как положено морпехам! Мы и воевали - как положено.

День ото дня станови­лось действовать сложнее. Теперь мы и противник достаточно хорошо изу­чили тактику друг друга. У чеченцев преобладала клас­сическая партизанская так­тика – наскок-отход. Они действовали небольшими группами, по три-пять чело­век. Часть группы проводила демонстративные действия, замани­вала наших бойцов в огневые ловушки. Выскакивали, беспорядочно палили и быстро отходили. Главное было навести побольше шума. Огонь обычно был не прицельный. Многие боевики стреляли из автоматов со снятыми прикладами или из самодельных пистолетов-пуле­метов «Борз». Если наши начинали преследование, то попадали под огонь снайперов или пулеметов.

Нужно справедливо отметить, что у противника была очень хорошая под­готовка. Чувствовалось, что его готовили очень профессиональные военные, хорошо знавшие свое дело. Например, мы столкнулись с тем, что многие бое­вики носили солдатские шинели совет­ского образца. Дело в том, что у тех шинелей была специальная пропитка, делавшая их ночью незаметными в приборы ночного видения. У шинелей российского образца такой пропитки не было. Значит, это кто-то знал и учел, и этот «кто-то» был весьма компетентен. Нашей сильной стороной было тех­ническое преимущество. Особенно это сказывалось в ночных боях. Поэтому мы старались навязывать противнику ночные боевые действия.

ДОЛИ СЕКУНДЫ

Иногда война преподносила очень неприятные сюрпризы, В один из дней я находился у блокпоста моего взвода. Уже наступили сумерки. Мы с коман­диром соседнего взвода старшим лейте­нантом Женей Чубриковым стояли под прикрытием железобетонного забора и о чем-то беседовали. Неожиданно через забор перепрыгивают пятеро и бегут к нам. На всех «афганки», и в руках автоматы. Кто такие?! На левом рука­ве у каждого белая повязка. Несмотря на сумерки, я сумел рассмотреть, что черты лииа у неожиданных гостей были явно кавказские.

Вы тут че делаете? Отвечаем;

Мы тут стоим.

А «федералы» где?

Бывают в жизни моменты, когда счет идет не на секунды, а на их считан­ные доли. Кто быстрее, как в паршивом американском фильме «про ковбоев».

В тот раз быстрее оказались мы. Женя вскинул автомат и с трех метров одной очередью положил троих. Остав­шиеся в живых двое метнулись было к забору. Но с блокпоста успели увидеть происходящее. Кто-то из пулемета вса­дил в убегавших порцию свинца. Что сказать – в тот раз крупно повезло нам и крупно не повезло им,

КРОВЬ БЫЛА НЕЕСТЕСТВЕННО ЯРКОЙ...

В другой раз нам повезло меньше. Наша рота оказалась под сильнейшим минометным обстрелом. В городе миномет – штука подлая. Где он скрывается в этих каменных джунглях – поди угадай; откуда-то работает с закрытой позиции, и нам его не видно. А он нас посредством корректировщика «видит».

В тот день мы двигались вдоль улицы с задачей взять под контроль господствующее над местностью зда­ние – панельную «свечку». Улица – хуже не придумаешь – как тоннель. С одной стороны – высокий забор, с другой – частный сектор. Еще запомнилось, что она была замощена булыжником.

Наверняка все заранее было при­стреляно. Место для засады – идеальное. Мы в эту засаду и угодили.

Неожиданно со всех сторон начали рваться мины. Вой, разрывы, горелый дым, во все стороны летят осколки и битый булыжник. Видимо, вражеский корректировщик сидел как раз в той «свечке», которую мы должны были взять. Мы у него были как на ладони,

Почти сразу же пошли раненые. В моем взводе ранило двоих матро­сов. К счастью, не тяжело. В осталь­ных взводах хуже. Мы залегли –головы не поднять. Рядом со мной упал замкомандира роты старший лейтенант Праслов. Смотрю – ранен. Причем рана – хуже не придумаешь. Ему здоровенный, с палец толщиной осколок вошел под ягодицу и перебил артерию. Я стал оказывать ему помощь. Кровь хле­щет фонтаном, неестественно яркая и горячая.

Чтобы раненный в артерию не истек кровью, нужно наложить жгут. Но как его накладывать, если артерия проходит глубоко внутри?! Я перевязы­вал Праслова ватно-марлевым и повяз­ками. Они тут же набухали кровью. Это был не вариант. Тогда я использовал упаковку от повязки – она сделана из плотного, не пропускающего воздух материала. Наложил ее на рану и плот­но-плотно замотал. После этого пота­щил раненого из-под обстрела. Метров сто пятьдесят полз под огнем, волоча его за собой. На счастье, мне повстре­чались мотострелки. Они дали мне БМП, на ней мы эвакуировали Прасло­ва в тыл. Как выяснилось - очень вов­ремя. Еще немного - и уже не откачали бы. Праслов выжил, так что на моем счету есть одна спасенная жизнь, Быть может, это где-то зачтется...

Для меня та командировка закон­чилась неожиданно. Я не был ранен, но по неосторожности сломал руку, после чего был направлен в госпиталь. Моя рота пробыла в Грозном до 8 марта 1995 года.

После возвращения домой, в Спут­ник, выяснилось, что самое трудное впереди. Если на войне меня постоян­но охватывало чувство боевого настроя, что-то вроде постоянной эйфории, то здесь этого не было. Неожиданно нава­лилась жуткая опустошенность. Все мрачные воспоминания разом пришли на ум. Постоянно донимала память о погибших товарищах. Особенно тяже­ло приходилось, когда проходили похо­роны, когда приезжали родители пав­ших.

Мне тогда как командиру повезло. В Гроз­ном у меня было ранено только два бойца (те, что попали под минометный обстрел), да и то легко. Без малейшего хвастовства могу сказать – за ту коман­дировку в Чечню я не потерял ни одно­го своего бойца убитым. Ни одна мать не скажет, что я не уберег ее сына.

(Журнал «Солдат удачи», записал А. Мусалов)

dezzor

Морские Пехотинцы погибшие на Первой Чеченской 165-й полк 55-й дивизии МП ТОФ

Наши павшие, нас не оставяят в беде,

Наши павшие, как часовые...

В. Высоцкий

Данный материал посвящен несправедливо забытым, павшим при исполнении служебного долга морским Пехотинцам.

В 2010-м празднуется годовщина Победы нашего народа в Великой Отечественной Войне, с горечью осознаешь, что не все понимают и осознают, что это была за Победа и какой ценой она была достигнута. Не все еще похоронены, не все еще опознаны. Хоть и поздно, но власти страны бросились устранять недочеты своих предшественников. И это хорошо.

Но жертвы недавних конфликтов, даже не Советской России, а уже, типа, демократической, забыты. О них помнят только близкие и сопричастные. Неужели, лет так через тридцать, власти и общественность будет так же затыкать свои пробелы в отношении этих людей? Хотелось бы дожить, хотя бы и до этого, но лучше начать сейчас. Вспомним их поименно, вспомним, даже если и не знали их никогда. Они отдали жизнь за нас, так давайте ценить величие их смерти.

Вечная Память!

Все материалы Книги Памяти Приморского края собраны и обработаны Сергеем Кондратенко. Материал скомпонован Архиповым Кириллом , Книга Памяти Приморского края предоставлена Олегом Борисовичем Зарецким , фото Юрия Лысенко из личного дела предоставил - Серега .

165 полк морской пехоты 55 дивизии морской пехоты ТОФ

Нападение боевиков на колонну машин связи 165 ПМП в районе села Самашки 30 января 1995 года. Погибло 4 морских пехотинца.

1. Коноплев Андрей Владимирович, 1970 года рождения, г. Волгоград, мичман, начальник аппаратной группы связи 165-го полка морской пехоты. В ночь с 30 на 31 января 1995 г. колонна машин связи попала в засаду у населенного пункта Самашки. Получил контузию. Попал в плен. Подвергся жестоким пыткам. Медицинская экспертиза установила, что смерть предположительно наступила 6-7-го февраля 1995 г. Похоронен в г. Волгоград.

Послесловие.

Андрей с одиннадцати лет увлекался техникой, сначала это было увлечение моделированием авиационной техники, затем, когда старший брат ушел в армию и попал в танковые войска, перешел на бронетехнику. Итогом технических увлечений стало поступление в машиностроительный техникум. После призыва попал на Тихоокеанский флот, на котором остался после окончания службы, в 1992-м получил звание мичмана.

2. Антонов Владимир Анатольевич, 1976 года рождения, матрос, водитель-электрик группы связи 165-го полка морской пехоты. Погиб 30 января 1995 года при уничтожении боевиками колонны машин связи, попавшей в засаду в районе села Самашки. Похоронен на родине в деревне Хорнозары Вурнарского района республики Чувашия.

Послесловие.

Дата гибели приблизительная.

3. Кандыбович Николай Евгеньевич, 1972 года рождения, матрос, связист группы связи 165-го полка морской пехоты, сирота. Погиб в районе села Самашки 30 января 1995 г. при нападении чеченских боевиков на колонну машин связи. Похоронен соединением морской пехоты ТОФ на Морском кладбище г. Владивостока.

Послесловие.

Сирота. Дата гибели приблизительная.

4. Ипатов Сергей Васильевич, 1975 года рождения, поселок Краснообск Новосибирской области, матрос, водитель группы связи 165-го полка морской пехоты. Погиб в районе села Самашки 30 января 1995 г. при нападении чеченских боевиков на колонну машин связи. Похоронен на родине в поселке Краснообск.

Послесловие.

Дата гибели приблизительная, был в группе с Коноплевым и Чистяковым.

Бой разведгруппы 165 ПМП, попавшей в засаду боевиков в южном пригороде г. Грозный 7-го февраля 1995 года. Погибло 4 морских пехотинца.

5.Фирсов Сергей Александрович, 1971 года рождения, г. Серебряные Пруды Московской области, старший лейтенант, заместитель командира разведывательной роты 165-го полка морской пехоты ТОФ. Погиб в уличном бою 7 февраля 1995 года в г. Грозном. Присвоено звание Герой России (посмертно). Похоронен в г. Серебряные Пруды.

6. Выжимов Вадим Вячеславович, 1976 года рождения, призван на Тихоокеанский флот из Алтайского края, матрос, водитель разведывательной роты 165-го полка морской пехоты. Погиб в уличном бою 7 февраля 1995 г. в г. Грозном. Похоронен в г. Новоалтайске Алтайского края.

7. Зубарев Юрий Владимирович, 1973 года рождения, Ульяновская область, сержант, командир отделения разведывательной роты 165-го полка морской пехоты. Погиб в уличном бою 7 февраля 1995 г. в г. Грозном. Похоронен в г. Дмитровграде Ульяновской области.

8. Сошелин Андрей Анатольевич, 1974 года рождения, г. Нижний Новгород, старший матрос, радиотелефонист-разведчик разведывательной роты 165-го полка морской пехоты ТОФ. Погиб в бою 7-го февраля 1995 г. в г. Грозном. Похоронен в г. Нижний Новгород.

Послесловие.

Из письма единственного выжившего из группы «Малина» – матроса Андрея Серых:

«…В начале письма коротко о себе. Работаю я на деревообрабатывающем комбинате, женился, живу отдельно от родителей. С Ромкой Чухловым встречаемся часто, его недавно наградили медалью «За отвагу». Серегу Волкова год не видел, он ухал с женой в Иркутск. Больше никого не видел, никто не пишет…
Не знаю, как начать описывать тот день. 7 февраля м перешли мост через реку, встретили наших парней из десантно-штурмового батальона, они сказали, что здесь все спокойно. Мы пошли дальше, дошли до завода, там оставили взвод и дальше пошли разведгруппой. Когда поднимались к автостанции, слева нас обстреляли. Мы пустили зеленую ракету, стрелять по нам закончили. Пройдя автостанцию, мы пошли вправо. Когда дошли до высокого бордюра (где и погибли пацаны), из пятиэтажного дома по нам открыли стрельбу. Впереди у бордюра были Фирсов, Зубарев и молодой – Выжимнов, мы с Сошелиным прикрывали их чуть сзади. Зуба снайпер ранил насмерть сразу. Мы тоже открыли огонь по противнику. Потом ранило молодого, и Фирсов приказал отходить. Я отходил первым, а Сошелин что-то задержался…
И больше я ничего не видел…
Ну вот и все. Каждый год мы с Ромкой поминаем парней…»

Бой подразделений 1 ДШБ на южной окраине г. Грозный в районе Железнодорожной больницы во время заключенного с боевиками перемирия 18 февраля 1995 года. Погибло 4 морских пехотинца.

9. Боровиков Владимир Валерьевич, 1973 года рождения, лейтенант, командир взвода 1-й десантно-штурмовой роты 165-го полка морской пехоты. Погиб в уличном бою 18 февраля 1995 г. на южной окраине г. Грозный в районе Железнодорожной больницы, прикрывая огнем отход подразделения, попавшего в засаду. Присвоено звание Герой России (посмертно). Похоронен на кладбище ст. Пивань г. Комсомльск-на-Амуре.

Послесловие.

«…На засаду они напоролись внезапно – засады всегда бывают внезапными. И когда заработали автоматы и пулеметы боевиков, лейтенант Боровиков успел крикнуть своим бойцам, чтобы отходили, а сам попытался прикрыть их огнем. Такой бой скоротечен, Владимир Боровиков погиб одним из первых. Сколько жизней успел спасти – две, три, пять? Кто ж сосчитает, - логика войны не поддается учету…»
Подполковник Михаил Любецкий: «Таких офицеров, как Боровиков, еще поискать было…».
Капитан Вадим Чижиков: «Если бы не он, нас бы тогда всех покосили…»

10. Загузов Владимир Анатольевич, 1975 года рождения, село Бондари Тамбовской области, младший сержант контрактной службы, командир отделения десантно-штурмового батальона 165-го полка морской пехоты ТОФ. Погиб в уличном бою 18 февраля 1995 г. на южной окраине г. Грозный в районе Железнодорожной больницы. Похоронен в селе Бондари Тамбовской области.

Штрихи к портрету.

Из письма Марии Михайловны Загузовой:

«Очень благодарна за вашу заботу о наших сыновьях, в частности о моем дорогом сыне Володе. Вы просите выслать фотографию сына, желательно в военной форме. Я обязательно вышлю, только чуть позже, придется подождать. Дело вот в чем: в форме у меня осталась единственная его фотография, и, сказать по совести, как-то на лицо сынок худенький; видимо тень падала так, что под глазами появились темные круги. Дело не в особенной какой-то красоте, поймите меня правильно, но хочется, чтоб солдат армии выглядел, как солдат, да и не плох он был собой – уж простите меня за такие слова, но иначе не могу…
Спасибо за соболезнование, за то, что разделяете с нами горечь утраты. Моя боль всегда останется со мной. Скоро пять лет, как нет Володи, но не было такого дня, да, наверное, и часа, чтобы не встал передо мной его образ – и в мальчике, играющем на песке, и в парне, идущем с девушкой, и даже молодом мужчине, ведущем за руку сынишку или дочку. Вижу – и сердце мое сжимается, каменеет… Что-то я так разоткровенничалась, обычно стараюсь не показывать своего горя, не считаю нужным, а тут вот поди ж ты, на листок бумаги открыла, может, оттого, что пишу глубокой ночью. Волосы мои поседели, белые совсем стали, здоровье подорвано, и белый свет потемнел без сына…»

11. Ахметгалиев Роберт Бальзитович, матрос, гранатометчик 3 десантно-штурмовой роты 165 полка морской пехоты ТОФ. Погиб 18 февраля 1995 г. в уличном бою в г. Грозном на улице Нахимова. Похоронен в деревне Кушмановка Бураевского района республики Башкортостан.

Штрихи к портрету.

Из письма отца:

«…Роберт рос добрым, жизнерадостным мальчиком, его до сих пор вспоминают с улыбкой на лице. Был очень трудолюбивым, любил деревенскую жизнь, увлекался пчеловодством и хотел плотно заняться этим делом после армии. Его открытость, общительность позволяли быстро находить со всеми общий язык. Много можно о сыне написать, только не знаю: нужно ли это кому-нибудт кроме меня…
Мать Роберта, моя жена, не смогла перенести это страшное горе, полгода только прожила после гибели сына.
Мне в конце июля исполнилось 60 лет. Я очень болен, болезнь обострилась после смерти Роберта. Предлагали инвалидность 2-й группы, я отказался. Совсем недавно вышел из больницы, перенес инфаркт.
Вы спрашиваете о льготах. Вот такое положение у меня да всех других родителей, потерявших сыновей. С мая 1999 года у нас отменили льготы на лекарства, не оплачивают проездные местного сообщения и городского транспорта – все это объясняется тяжелым положением республики. До выхода на пенсию я получал пенсию за сына 269 рублей, теперь ее урезали до 108… От дорогих лекарств приходится отказываться…
Вы, наверное, уже поняли: помогают ли местные власти и военкомат?
Желаю всем на свете здоровья и чтоб никто не испытал такое горе, какое выпало на мою долю…»

ФОТО НЕТ

12. Семенюк Владимир Юрьевич, 1975 года рождения, г. Москва, матрос, командир расчета 3-й десантно-штурмовой роты 165 полка морской пехоты ТОФ. Погиб 18 февраля 1995 года в уличном бою в г. Грозном на улице Нахимова. Похоронен в г. Москва.

Послесловие.

Погиб вместе с Ахметгалиеваым, во время «перемирия», они вместе отошли от блокпоста на улице Нахимова в Грозном, на 50 метров, и были расстреляны в упор.

13. Бетхер Евгений Павлович, матрос, санитар-стрелок 5-й роты 165-го полка морской пехоты, призван из Томской области. Погиб 26 января 1995 г. в уличном бою в г. Грозный. Похоронен в г. Стрежевом Томской области.

Послесловие.

Погиб в одном из первых боев, в южной части Грозного. Группа, в которую входил Евгения прикрывала танк на территории карбидного завода, танк вел огонь по точкам боевиков, а потом отходил. На одном из таких отходов граната от РПГ, не попавшая в танк, поразила морпеха, от него практически ничего не осталось. По свидетельствам очевидцев, из гранатомета стреляла женщина.

14. Бровкин Игорь Анатольевич , 1975 года рождения, Тульская область г. Алексин, матрос, стрелок-номер расчета 6-й роты 165-го полка морской пехоты. 29 января 1995 г. смертельно ранен в уличном бою в г. Грозном. Умер от ран во Владикавказском госпитале 4 февраля 1995 г. Похоронен в г. Алексин Тульской области.

Штрихи к портрету.

Из письма Нины Ивановны и Анатолия Ивановича Бровкиных:

«…Трудно писать о собственном сыне. Игорь родился 16 июля 1975 года в городе Алексине Тульской области. Закончив 9 классов, поступил в профтехучилище, где получил специальность электрогазосварщика. Был принят на механический завод электрогазосварщиком 3-го разряда. Но поработать успел недолго – 14 декабря 1993 года его призвали в армию, на Тихоокеанский флот. Начинал службу на Русском острове, затем его перевели во Владивосток, где он находился примерно до 25 декабря 1994 года – последнее его письмо было от этого числа. Больше писем мы не получали. Из официальных документов знаем только, что 29 января в бою в Грозном он был тяжело ранен и 4 февраля скончался в госпитале во Владикавказе. А 13 февраля и нас настигло это страшное известие…
Последнее письмо, которое мы получили, было подписано заместителем командира роты, в которой служил Игорь, Андреем Александровичем Самойленко: «…Очень хотелось бы, чтобы вы знали, как служил ваш сын. Игорь пришел к нам в роту незадолго до отправки на Северный Кавказ, но сразу быстро и легко вошел в коллектив, завоевал уважение товарищей. Его голос был одним из решающих в мнении роты, сослуживцы, порой даже с большим сроком службы, прислушивались к нему… Вы можете гордиться таким сыном, человеком, гражданином, воином…»
Что можно добавить? К нам он относился так, что слов «потом», «некогда», «нет» у него для родителей не существовало. Особая дружба у него была с дедом, участником войны. Он знал, где воевал дед, за что имеет награды, сколько раз горел в танке. И как всякий мальчишка, очень гордился этой дружбой…»

15. Бугаев Виталий Александрович, 1975 года рождения, г. Владивосток, матрос, радиотелеграфист-пулеметчик взвода связи 2-го батальона 165-го полка морской пехоты. Погиб в бою 26 апреля 1995 г. на высоте Гойтен-Корт. Похоронен на кладбище г. Дальнегорска Приморского края.

Штрихи к портрету.

Из письма матери Екатерины Платоновны:

«Мой сын Бугаев Виталий Александрович родился 7 октября 1975 года во Владивостоке. Потом по семейным обстоятельствам переехали мы в Дальнереченск, где живем до сих пор. Сын закончил восьмилетку, поступил в СПТУ, где получил специальность газоэлектросварщика. В свободное от учебы время всегда работал – на железной дороге или у нас на заводе вагоны разгружал. Приходилось не легко – ведь он вырос без отца…
С самого детства хотел служить в армии. После училища ускоренно сдал экзамены, и 28 декабря 1994 года я проводила сыночка на службу. Мечтал скорей отслужить и пойти работать, чтобы помогать семье. Когда набирали полк в Чечню, он попал в списки, я об этом не знала. Да и из Чечни писал письма родственникам, мне не писал, боялся, что я не выдержу…
Мама, Екатерина Платоновна».

16. Голубов Олег Иванович, матрос, пулеметчик 8-й роты морской пехоты 165-го полка морской пехоты. Погиб 8 апреля 1995 г. в районе населенного пункта Герменчук. Похоронен на станции Гонжа Магдагачинского района Амурской области.

Штрихи к портрету.

Из письма Нины Петровны Голубовой:

«…Олегу до армии рано пришлось идти работать, решил помогать мне, так как был он старшим, и было у него еще два брат. Воспитывала я их одна, отец умер. Любил рисовать, рисовал очень хорошо. Нарисовал мне картину и выжег ее, сейчас она висит на стене. И из армии присылал рисунки. Был у него один друг; он так считал, что друг должен быть один, но настоящий.
Помогал во всем и мне, и бабушке и все время говорил: вот вернусь из армии, и мы вырвемся из этой нищеты…
В 1994 году я вышла замуж – он так хотел. И еще очень хотел, чтобы у него была сестренка. Желание его сбылось, но он ее так и не увидел. Она родилась 23 января 1995 года, а 8 апреля его убили.
Извините, что так рвано пишу, волнуюсь очень, тяжело мне писать…
Как он служил? Еще в марте Олег был награжден медалью «За отвегу», и из части его приходили мне письма с благодарностью за такого сына.
Вы спрашиваете, помогают ли местные власти? Да, помогли нам купить дом. А про военкомат и говорить не хочу. Просила их, чтобы помогли с памятником и оградкой – отказали… Хорошо, что в Благовещенске есть организация бывших воинов-афганцев, они помогают как могут. В Благовещенске стоит памятник афганцам, записали туда и наших ребят, которые погибли в Чечне…
Вот и все. Извините, больше писать не могу…»

ФОТО НЕТ

17. Дедюхин Игорь Анатольевич, 1976 года рождения, стрелок 5-й роты 165-го полка морской пехоты. Погиб 15 апреля 1995 г. на блок-посту в районе населенного пункта Белготой. Похоронен в г. Ангарск Иркутской области.

Послесловие.

Погиб абсолютно нелепо. В апреле после боев в Грозном, Сюрин-Корте и Гойтен-Корте, наступила передышка, морпехи ждали отправки домой. 5-я рота располагалась блокпостами вдоль дороги Аргун – Готейн-Корт. Взвод старшего лейтенанта Гордиенко перекрывал трассу Ростов – Баку. 15 апреля, путем предупредительного огня, на блокпосту была остановлена машина внутренних войск. После проверки документов старшего машины, Гордиенко направил ее назад, не пропустив по маршруту. После того, как машина скрылась в ближайшем перелеске, оттуда раздалась автоматная очередь, одна из пуль которой попала в Игоря. Следствие результатов не дало.

Блок пост Морской Пехоты в районе Гойтен-Корт

18. Днепровский Андрей Владимирович, 1971 года рождения, прапорщик, командир гранатометно-пулеметного взвода 8-й роты морской пехоты 165-го полка морской пехоты.Погиб в бою 21 марта 1995 г. у подножия высоты Гойтен –Корт. Присвоено звание Герой России (посмертно). Похоронен в г. Владикавказ.

Послесловие.

В вооруженных силах с мая 1989-го года, остался после срочной службы. Служил на острове Русский, жил на Зеленой улице. В Чечню улетел в составе 8-й роты 165-го полка.
21 марта 1995 года в условиях густого тумана рота брала господствующую высоту Гойтен-Корт. При продвижении по восточному склону, первым обнаружил и уничтожил боевика, затем была обнаружена группа отходящих духов, которые под огнем морпехов попадали в траву возле нефтяной насосной установки. Посчитав их убитыми, Днепровский, вместе с Сорокиным и еще одним матросом спустились за оружием и для проверки результатов боя. Андрей первым заметил, что боевики живые и успел предупредить остальных, чем спас их от огня, сам же принял его на себя. При помощи «Шилки» капитана Барбарона, тело Днепровского удалось эвакуировать и закончить бой уничтожением трех боевиков.

19. Жук Антон Александрович, 1976 года рождения, г. Владивосток, матрос, старший стрелок 9-й роты 165-го полка морской пехоты ТОФ. Погиб 23 марта 1995 г. у переправы через Аргун. Похоронен на Морском кладбище г.Владивосток.

Послесловие.

В Книге Памяти Приморского края в отношении Антона зафиксирован следующий факт, он дважды попал в репортажи газеты «Владивосток», первый раз с размещенной фотографией улыбающегося Антона с заголовком «Мама! Я живой». Второй репортаж был уже с похорон…

20. Комков Евгений Николаевич, 1975 года рождения, г. Брянск, старший сержант, заместитель командира взвода 4-й роты морской пехоты 165-го полка морской пехоты. Отправлен в Чечню после личного обращения к командующему ТОФ адмиралу Хмельнову по собственному желанию. Погиб 16 февраля 1995 г. на блок-посту в районе улицы Нахимова в г. Грозном. Похоронен в г. Брянске.

Послесловие.

Служил в Камрани (Вьетнам) в батальоне охраны. 5 января, при посещении базы командующим ТОФ Игорем Хмельновым, Евгений обратился к нему с просьбой отправить его в Чечню с убывающим туда 165-м полком.

21. Кузнецов Андрей Николаевич, 1976 года рождения, г. Москва, матрос, гранатометчик 7-й роты морской пехоты 165-го полка морской пехоты. Погиб в бою 31 января 1995 года при обороне моста через реку Сунжа на окраине г. Грозный от разрыва брошенной в него ручной гранаты. Похоронен в г. Москва.

Послесловие.

Из воспоминаний заместителя командира дивизии морской пехоты ТОФ полковника Кондратенко:

«…Взвод 7-й роты под командованием старшего лейтенанта Долотова, в составе которого воевал Андрей Кузнецов, удерживал м ост через Сунжу на окраине Грозного. Удерживая этот мост, мы не позволяли противнику беспрепятственно передвигаться и иметь связь между несколькими пригородными районами. В ночь с 30 на 31 января боевики решили атаковать и захватить мост. Около 6 часов утра 31 января, рассчитывая на внезапность, воспользовавшись темнотой и туманом и полагая, что матросы спят, несколько боевиков переправились выше моста и начали скрытно приближаться с правого фланга. Осн овная группа атакующих, надеясь, что боевое охранение моста будет уничтожена передовой группой, изготовилась перед мостом для броска на позиции матросов. В это время в составе охранения находился матрос Кузнецов. Он первым обнаружил подкрадывающихся боевиков и открыл по ним огонь из автомата – тем самым внезапность нападения была сорвана. Атакующие через мост были встречены плотным огнем. Матросы свидетельствуют, что, когда они открыли огонь по бегущим по мосту, они услышали, как один из боевиков, видимо, получивший пулю, закричал: «Шо ж вы робите, хлопцы?...».
В ходе завязавшегося боя пять матросов из шести, находившихся в боевом охранении, были ранены, а шестой, Андрей Кузнецов, погиб от разрыва брошенной в него гранаты.
Матрос Андрей Кузнецов похоронен в Москве.
Но трагедия этим себя не исчерпала. Через полгода после гибели Андрей умерла его мать – Нина Николаевна, еще через полгода – отец, Николай Петрович…
Их тоже можно отнести к жертвам чеченской войны…»

. Лобачев Сергей Анатольеви ч, 1976 года рождения, Алтайский край, Алейский район, село Красный Яр, матрос, санитар- стрелок 1-й десантно-штурмовой роты 165-го полка морской пехоты ТОФ. Погиб 11 апреля 1995 г. от подрыва мины в районе переправы через реку Аргун. Похоронен в селе Ашпатск Дзержинского района Красноярского края

Штрихи к портрету.

Из письма Людмилы Михайловны Кособуковой:

«…Пишет вам тетя Сергея Лобачева. Почему пишу именно я – поймете из письма.
Дело в том, что Сережин отец, мой брат, погиб, когда Серже было три годика. Я помагала матери его воспитывать. Он родился 6 января 1976 года. Учился в школе, после девяти классов пошел работать в колхоз, потом забрали в армию.
Вы спрашиваете о письмах – да, были письма и от его командира и от самого Сережи из Чечни. Но прошло столько времени, и я не могу их найти. Наверное, Сережа был хорошим солдатом, потому что указом № 3928 от 10 апреля 1995 года он награжден медалью «За отвагу», а указом № 8972 от 3 февраля 1996 года посмертно орденом Мужества.
Погиб Сережа 11 апреля 1995 года, к нам привезли 22 апреля. Гроб вскрывали, потому что не были уверены, что это именно он. Но оказалось все точно.
После гибели Сережи мама его сильно заболела и через полгода умерла, сказали – рак легких. Теперь вся семья лежит рядом.
Пишу вам, а у самой слезы на глазах, как жестоко с ними распорядилась судьба…
Пожалуйста вышлите мне Книгу памяти, пусть хоть что-то останется…»

23. Макунин Андрей Александрович, 1976 года рождения, г.Магадан, матрос, повар батальона материального обеспечения 165-го полка морской пехоты. Погиб 9 февраля 1995 г. возле г. Беслан. Похоронен в г. Ингулец Днепропетровской области, Украина.

Штрихи к портрету.

Из письма Екатерины Федоровны Дорохиной:

«…Пишет вам мать погибшего в Чечне воина Андрея Макунина. Как тяжело и больно писать это письмо: вспоминать о сыне в прошедшем времени, глядя на фотографии и документы. Сколько же детей зазря погубили! Хорошо хоть кто-то, кроме нас, матерей об этом помнит, что решили издать книгу памяти. Фото я высылаю, только оно одно и очень мне дорого, верните, пожалуйста. Писем из Чечни от сына не было, за исключением одного, которое он начал писать еще во Владивостоке, а закончил ужу в Беслане. На обратной стороне письма сын написал адреса во Владикавказе, станицах Слепцовск и Нестеровская – это я собиралась лететь туда на поиски сына, но не успела. Гроб пришел раньше… Он оказался первым погибшим в Чечне из Магадана.
Сын у меня по натуре был веселый, оптимист, никогда не унывал. Хотя жизнь у него с детства была не слишком садкой, первые 12 лет я воспитывала его одна…
В армию Андрей шел с желанием, не прятался и не скрывался, считал, что каждый мужчина должен пройти через это испытание. Очень гордился тем, что попал служить на военно-морской флот, а уж когда его перевели в морскую пехоту – гордился вдвойне. Даже в письмах корабли рисовал…
Похоронили мы его на Украине, где живет его бабушка и где он родился. Местный военкомат нам очень помог.
Вы спрашиваете о здоровье – а какое оно может быть после такого потрясения? Был микроинсульт, сейчас держусь, как могу, ведь еще дочери – 10 и 12 лет. А душа как одна сплошная рана, которая болит и сочиться – не заживает…»

24. Мешков Григорий Васильевич, 1951 года рождения, полковник, начальник ракетных войск и артиллерии 55-й дивизии морской пехоты ТОФ. Умер 20 мая 1995 г. от обширного инсульта. Похоронен в г. Бердске.

Послесловие.

Умер не на войне, но от ее последствий. Провел с со 165-м полком два первых месяца, в течение которых у Григория Васильевича пошаливало сердце. Оно не выдержало уже дома при известиях о майских потерях в 106-м полку, который сменил 165-й.

25. Новосельцев Николай Николаевич, 1976 года рождения, село Чернава Измайловского района Липецкой области, матрос, пулеметчик 1-й десантно-штурмовой роты 165-го полка морской пехоты ТОФ. Погиб в ночном бою 13 марта 1995 г. на высоте 355.3 в горно-лесном массиве Сюрин-Корт. Похоронен на родине в селе Чернава.

Штрихи к портрету.

Из воспоминаний полковника морской пехоты Сергея Кондратенко:

«… В начале марта 1995 года на высоте 355, 3 горно-лесного массива Сюрин-Корт был оборудован командно-наблюдательный пункт (КНП) десантно-штурмового батальона. Естественно, наша активность не могла не привлечь внимание боевиков, тем более что от КНП до окраины Чечен-Аула по прямой было менее одного километра. А в Чечен-Ауле в это время были боевики.
В ночь с 13 на 14 марта боевики чечен-аульской группировки, воспользовавшись теснотой и хорошим знанием местности, незаметно подобрались к расположению КНП батальона. В это время на одном из направлений в охранении находились матросы Сухоруков и Новосельцев.
Матрос Новосельцев буквально в последний момент успел увидеть атакующих и открыл по ним огонь из автомата. Его выстрелы послужили сигналом и для боевого охранения, и для всего личного состава КНП. В ответ на огонь Новосельцева боевики бросили в него гранату Ф-1, от разрыва которой матрос погиб на месте.
Завязалась оживленная перестрелка, в ходе которой погиб и матрос Сухоруков. Исход боя решил огонь пулеметов, установленных на бронетранспортерах. В ту ночь боевики еще несколько раз пытались атаковать КНП с различных направлений, но охранение было начеку и успешно отражало эти нападения.
Только благодаря правильно организованной охране и обороне и бдительности стоявших в боевом охранении матросов боевикам не удалось захватить врасплох личный состав КНП и батальон избежал больших потреь.»

26. Осипов Сергей Александрович, 1976 года рождения, г. Братск Иркутской области, матрос, водитель инженерно-десантной роты 165-го полка морской пехоты ТОФ. Погиб 13 апреля 1995 г. Похоронен на родине в г. Братске.

Штрихи к портрету.

Из письма Надежды Александровны, матери Сергея:

«… Вы спрашиваете: каким он был до службы?
Был…
Как это больно и тяжело. Но видно такая наша судьба…
В общем-то был Середа простым, обыкновенным парнем: ничем не отличавшимся от остальных. Может, единственное, что он был очень общительным, вокруг него было очень много друзей, которые и сейчас, слава Богу, нас не забывают.
Высылаю вам фотографию Сережи, правда, маленькую, и он снят в штатском, но снимка в военной форме у нас нет. Он вообще не очень-то любил фотографироваться, и дома у нас осталось немного его фтографий…
Вы спрашиваете, помогают ли нам местные власти и военкомат? Что тут можно сказать? Если напишу, что нет, то это будет неправдой. Каждый год перед 23 февраля нас, родителей погибших ребят, собирают вместе, интересуются нашими проблемами, записывают вопросы и просьбы. Иногда получаем небольшое единовременное денежное пособие. Вот собственно и все.
Может быть, я что-то не так понимаю, но я думаю, что это моя боль, это мое горе, и мне его никто ничем не окупите и не возместит…
А вам спасибо, что не забываете наших ребят».

27. Пельменев Владимир Владимирович, 1975 года рождения, Хабаровский край, матрос, гранатометчик 3-й десантно-штурмовой роты 165-го полка морской пехоты ТОФ. Погиб в уличном бою 27 января 1995 г. в г. Грозный. Похоронен в селе Новое Ленинского района Хабаровского края.

Штрихи к портрету.

Из письма сестры Владимира:

«Пишет вам стера Владимира Пельменева; так как наша мама сильно волнуется при написании письма, то доверила написать мне. Семья у нас большая Володя был из младших, значит – из любимых. Но балованным не был никогда. Мать со отцом у нас всю жизнь в колхозе проработали, вот и Володя любую деревенскую работу знал, да и по дому все умел сделать, даже готовил здорово…
А сейчас… Мама после гибели Володи сильно заболела, зрения у нее не стало от слез, которые она проливает до сих пор. У отца здоровья тоже нет, сердце пошаливает и возраст уже не тот.
Помощи же нам от местных властей и военкомата никаких.
А вам спасибо, что не забываете нашего Володю…»
Из письма Владимира родным (еще из Владивостока):
«Здравствуй, маманя! Вот сел написать тебе письмецо. Немного о себе и своей службе. Со службой все вроде в порядке, ни на что не жалуюсь.
Служить мне осталось мало, всего лишь четыре месяца – домой. Я собирался подписать контракт, но подумал и решил: зачем он мне нужен? Здесь что-то я стал скучать по дому родному.
Ну что тебе еще написать, я даже не знаю. У меня вроде все нормально. Ну все бывайте, мои родные – мама, папа, и все остальные. Целую вас всех. Ваш сын Володя. Жду ответа.
И еще. Нашел во Владивостоке себе хорошую супругу. С ней, наверное, приеду домой и сыграем свадьбу. Твой сын Володя».

28. Плешаков Александр Николаевич, 1976 года рождения, село Баевка Николаевского района Ульяновской области, матрос, взвод химической защиты 165-го полка морской пехоты ТОФ. Погиб в уличном бою 19 февраля 1995 г в г. Грозный. Похоронен на родине в селе Баевка.

Штрихи к портрету.

Из письма родителей Александра Плешакова:

«… Саша был на редкость трудолюбивым парнем, уже в 15 лет начал работать на Баевском меловом заводе – там же, где мы и работаем.
После призыва на воинскую службу он попал на Тихоокеанский флот, первое время служил на Камчатке. Часто писал домой, два раза в месяц мы получали от него письма. Последнее письмо от него мы получили из Владивостока. А когда он попал в Чечню, мы даже не знали, что он был там, да и писем больше не было. Только старшей сестре Саша написал, что их отправляют в Чечню, но попросив ее нам об этом не говорить, чтобы мы не волновались.
И лишь когда перестали приходить письма, мы начали догадываться, где он находится. Я обила все пороги в местном военкомате, звонила в Москву, но никакого результат не добилась. О его гибели мы узнал День вооруженных сил, 23 февраля 1995 года, когда привезли тело… Не буду писать о похоронах. Вы сами можете себе это представить. Это был самый страшный ад…
Посмертно Сашу наградили орденом Мужества. Военком вручил его нам 15 июля 1997 года – почти через два с половиной года после гибели сынв.
Живем мы в маленьком поселке, продолжаем работать на заводе, на руках у нас еще два малолетних сына. Живем в основном своим хозяйством, ведь зарплату, как и везде, платят очень редко. О льготах, о которых вы спрашиваете, говорить нет никакого смысла…
Есть просьба: сфотографируйте, пожалуйста, памятник Морским Пехотинцам с фамилией нашего сына, ведь побывать во Владивостоке мы вряд ли когда-нибудь сможем.
Будем ждать Книгу памяти…»

29. Подвальнов Сергей Михайлович, 1975 года рождения, поселок Кирьяново Нефтекамский район, Башкирская АССР, младший сержант, командир отделения 5-й роты 165-го полка морской пехоты ТОФ. Погиб 30 января 1995 г. от пули снайпера в г. Грозный. Похоронен в поселке Кирьяново Нефтекамского района Республики Башкортостан.

Послесловие.

Во время январских боев за Грозный Сергей входил в состав взвода, который удерживал опорный пункт на правом фланге 2-го батальона морской пехоты. Оборону взвод держал на территории небольшого предприятия на берегу Сунжи, ширина которой в этом месте была не более 50 метров. До боевиков же было не более 100 метров. Позиции морпехов были сильно укреплены и почти неуязвимы, но пуля Сергея все-таки нашла. Снайпер стрелял через калитку, увидев под ней ноги подошедшего матроса, железо калитки не удержало пулю и она пошла в Сергея. «В меня попали…» - последние слова Подвального.

30. Положиев Эдуард Анатольевич, 1975 года рождения, Амурская область, младший сержант, старший оператор противотанкового взвода десантно-штурмового батальона 165-го полка морской пехоты ТОФ. 25 января 1995 г. получил множественные осколочные ранения. В тот же день, не приходя в сознание, умер в госпитале тылового района группировки войск. Похоронен на родине в селе Поярково Амурской области.

Послесловие.

25 января Положиев находился в составе 4-го блокпоста ДШБ на улице Индустриальной в Грозном. Наблюдателем был обнаружен человек, который пробирался со стороны Андреевской Долины к заводу, который находился рядом с блокпостом. Наперехват выдвинулась группа из нескольких офицеров и сержантов. Они попытались остановить неизвестного, даже открыли предупредительный огонь из автоматов, но он сумел скрыться в сторону Андреевской Долины и заскочил в кирпичный дом у перекрестка. Вскоре из этого дома по группе морских пехотинцев открыли огонь из автомата. Некоторое время продолжалась перестрелка, а птом со стороны Андреевской Долины выехала «Шилка» и открыла огонь по морским пехотинцам, несмотря на то, что в сторону «Шилки» были пущены зеленые сигнальные ракеты (сигнал опознания своих войск). Пока экипаж «Шилки» разобрался с обстановкой и убедился, что перед ними свои, вся группа получила тяжелые повреждения: лейтенант Кириллов был контужен, у лейтенанта Цуканова были множественные осколочные ранения. Положиев также был сильно побит осколками, находился без сознания и в тот же день, не приходя в сознание, умер в госпитале тылового района группировки.
Как позже выяснилось, расстреляла группу морских пехотинцев «Шилка» 21-й ставропольской бригады ВДВ, да и неизвестный, с которым велась перестрелка, был из тоже бригады…

31. Попов Владимир Александрович, 1952 года рождения, г. Ордженикидзе, майор, заместитель командира отдельного разведывательного батальона соединения морской пехоты ТОФ, выполнял специальное задание в спецотряде госпиталя г. Ростов-на-Дону по опознанию тел погибших военнослужащих тихоокеанцев, оформлению соответствующих документов и обеспечению их доставки на родину. Скончался в г. Ростове-на-Дону от острой сердечной недостаточности. Похоронен в г. Новочеркасске.

Послесловие.

Одна из непрямых, но все же боевых потерь. Он не стрелял, в него не стреляли, но война его убила. После процедур опознания тел погибших матросов в ростовских «холодильниках» у офицера не выдержало сердце, если говорить проще – разорвалось.

32. Русаков Максим Геннадьевич, 1969 года рождения, г. Ялуторовск Тюменской области, старший лейтенант, командир взвода инженерно-саперной роты 165-го полка морской пехоты ТОФ. Погиб 22 января 1995 г. в центре г. Грозный возле моста через р. Сунжа в результате прямого попадания выстрела из гранатомета. Похоронен на родине в г. Ялуторовск.

Послесловие.

Максим был первым погибшим Морским Пехотинцем с ТОФа.

Из передовицы газеты «Владивосток»:

«В Чечне погиб воин-тихоокеанец»
«Трагическая весть из Чечни: от тяжелого осколочного ранения, полученного при очередном минометном обстреле, скончался командир взвода морской пехоты Тихоокеанского флота старший лейтенант Максим Русаков. Еще трое воинов-тихоокеанцев получили ранения и госпитализированы. Фамилии раненых, к сожалению не сообщаются, известно лишь, что по званию они сержанты.
Пресс-центр ТОФ, передавший это скорбное известие, сообщил так же, что к 23 января подразделение морской пехоты ТОФ совместно с формированиями МВД приступило к активным действиям по очистке Грозного от «отдельных групп бандформирований». Ранее сообщалось. Что один из батальонов морской пехоты ТОФ принимает участие в боях за наиболее «горячую точку» - железнодорожный вокзал Грозного.
Официальное признание участие контингента тихоокеанцев в активных боевых действиях означает возможность новых жертв. Но имена очередных павших смертью храбрых при защите «территориальной целостности России» в Приморье будут узнавать с большой задержкой: тела будут доставляться из Грозного на опознание в Моздок, а затем в Ростов, где расположено командование Северо-Кавказского военного округа. И лишь оттуда официального подтвержденное похоронное извещение будет отправляться на родину погибших.
Никаких подробностей об обстоятельствах гибели старшего лейтенанта Максима Русакова не сообщается».

33. Русанов Алексей Владимирович, 1975 года рождения, село Воскресенское Половинского района Курганской области, матрос, пулеметчик зенитно-ракетного взвода 2-го батальона 165-го полка морской пехоты ТОФ. Погиб в уличном бою 8 февраля 1995 г. в г. Грозном. Похоронен на родине в селе Воскресенское.

Штрихи к портрету.

Из письма родителей:

«…Высылаю вам Алешину фотографию, сильно-то хороших нет; когда его похоронили, много друзей приходило, просили карточки на память, видно, порастаскали все…
Было у меня пятеро детей, теперь двоих нет, последних обоих похоронила. Осталось трое – все живут по разным местам. Когда растила их, шибко-то времени не было за ними смотреть, да и помогать нам было некому, а мы с отцом всегда на работе. Но ребятишки росли послушные. Вот и Алеша – что ни скажешь, всешда все сделает.
Когда провожали его в армию, так со всеми прощался, будто чувствовал, что домой уж не вернется. Да и я так сильно плакала, так сердце разрывалось, что люди мне говорили: да что ж ты так убиваешься?..
А провожали его на кладбище всей деревней…
Писем из Чечни от него не было, последнее пришло еще с Дальнего Востока.
Здоровье у нас, конечно, пошатнулось, но стараемся все сами делать дома, хозяйство держим. Помощи-то ведь ни от кого не дождешься. Написала правда, в Курган, в комитет солдатских матерей, они стараются теребить оттуда районную администрацию.
Извините, что это написала…»

34. Скоморохов Сергей Иванович, 1970 года рождения, г. Благовещенск Амурской области, старший лейтенант, командир взвода морской пехоты 9-й роты морской пехоты 165-го полка морской пехоты ТОФ. Погиб в ночном бою 23 марта 1995 года. Похоронен в г. Благовещенске Амурской области.

Послесловие.

По воспоминаниям сослуживцев и подчиненных был отличным специалистом, как по стрельбе, так и по рукопашному бою. Гонял своих бойцов до седьмого пота, зная: в критическую минуту это может спасти жизни. Но вот свою жизнь Сергей не сберег, да как офицер в такой ситуации и не должен был. Будучи раненым, вел бой с несколькими боевиками до подхода помощи, а потом умер.

ФОТО НЕТ

35. Сурин Вячеслав Владимирович, 1973 года рождения, г. Северск Томской области, матрос, стрелок-помошник гранатометчика 1-й десантно-штурмовой роты 165-го полка морской пехоты ТОФ. Погиб 13 марта 1995 г. при совершении многочасового марш-броска в районе горно-лесного массива Сюрин-Корт. Похоронен в г. Северск Томской области.

Послесловие.

1-я рота ДШБ совершила 12-часовой марш-бросок в условиях минусовой температуры, под снегом в тумане. Бросок проходил практически только в гору. К исходу суток на привале, при котором матросы свалились на снег и заснули, Вячеслав умер. Уже ночью морпехи ДШБ с телом Сурина достигли высоты, рота выполнила боевую задачу, в полном составе, Вячеслав выполнил ее тоже, но уже мертвым.

36. Сухоруков Юрий Анатольевич, 1976 года рождения, село Красный Яр Алейского района Алтайского края, матрос, санитар-стрелок 1-й десантно-штурмовой роты 165-го полка морской пехоты ТОФ. Погиб в ночном бою 13 марта 1995 г. на высоте355.3 горно-лесного массива Сюрин-Корт недалеко от населенного пункта Чечен-Аул.

Штрихи к портрету.

Из письма Любови Александровны и Анатолия Ивановича Сухоруковых:

«…Юрочка наш награжден медалью «За отвагу» и орденом Мужества. Вручали нам его награды уже после гибели Юры. Вы спрашиваете, какие у нас проблемы? У нас проблема одна – нет сына…
Получаем за Юру пенсию – по 281 рублю, и ту уже четыре месяца не платят, еле-еле хватает на лекарства. Вот так и живем…»

Обстоятельства гибели Юрия, рассказаны в описании гибели Николая Новосельцева.

37. Шудабаев Руслан Жалгаебаевич, 1974 года рождения, с. Тамар-Уткуль Оренбургской области, матрос, водитель-регулировщик комендантского взвода 165 полка морской пехоты ТОФ. Погиб 20 февраля 1995 г. Похоронен на родине в с. Тамар-Уткуль.

Штрихи к портрету.

Из письма Калама Шудабаева:

«…Пишет вам брат Руслана Шудабаева – Калам. Получили ваше письмо, которое опять вернуло нам боль утраты и горечь воспоминаний о нашем дорогом Руслане.
В нашей большой семье Руслан был самым младшим сыном и братом – последышем. Теперь вы понимаете, что мы потеряли самое дорогое и любимое.
Не преувеличивая скажу, что с детства Руслан был душой компании. Выделялся и остротой мышления и физическим развитием. Занимался боксом, хорошо играл на гитаре, очень любил петь песни Цоя. Он, кстати, писал, что ему в армии прозвище дали – Цой. И даже в Чечне его так звали. Окончив школу, он ухал от нас в Оренбург, в автодорожный техникум. Жил в общежитии, и здесь ребята его уважительно прозвали Бабай – дедушка.
Как нам сейчас не хватает его громкого басистого смеха!..
А сколько у него было друзей… Многие до сих пор приходят к нам в день его рождения. И в день его гибели…
Теперь о родителях. Мама – инвалид второй группы, очень сильно болеет. Состояние, которое и так было тяжелым, после потери любимого сына стало еще хуже. Да и у отца со здоровьем не лучше. После смерти своего любимца он очень сильно постарел и замкнулся в себе. Болеет все время.
Что касается помощи местных властей… Страховку за Руслана родители получили только через три года, пройдя все инстанции. А пенсии по потере кормильца добились только через суд…
Знаем, что у вас во Владивостоке поставили памятник морским пехотинцам, погибшим в Чечне. Как хотелось бы на него взглянуть хоть одним глазочком…»

38. Шутков Владимир Викторович, 1975 года рождения, г. Москва, матрос, старший оператор противотанкового взвода 2-го батальона морской пехоты. Погиб в бою 21 марта 1995 г. на высоте Гойтен-Корт. Похоронен в г. Москва.

Штрихи к портрету.

Из письма Вячеслава Сумина в адрес авторов-составителй Книги памяти:

«… Прежде всего, спасибо, что не забываете о наших погибших ребятах.
Что касается гибели Володи Шуткова, то я хорошо помню, как это было. Это произошло 21 марта во время взятия Гойтен_Корта. Из моего взвода нас пошло пять человек – Володя Шутков, Сергей Рысаков, Виктор Антонов, Вячеслав Николаев и я. В ту ночь был очень сильный туман. Мы двигались по дороге в сторону бочек из-под нефти, где потом был КНП 6-й роты. Нас вели спецназовцы. Слева от дороги они обнаружили блиндаж и сказали командиру 6-й роты Клизу, что там никого нет. Клиз дал мне приказ с моими людьми остаться, охранять блиндаж и прикрывать тыл. Вдоль дороги, слева, шел окопчик длиной около двух метров, а из него сразу был вход в блиндаж. За блиндажом, как бы продолжая окоп, шел противопожарный ров. Я расположил взвод за рвом. Володя лежал лицом к дороге напротив входа в блиндаж. Вячеслав Николаев лежал спиной к дороге, прикрывая нам тыл. Я лег справа от Шуткова, рядом с Сергеем Рысаковым, лицом к дороге. Правее нас, в противопожарном рву находился Виктор Антонов.
Вскоре справа от нас, на дороге, показались три тени. Примерно метрах в 10 от блиндажа они присели и стали что-то выкрикивать по-чеченски. Не дождавшись ответа, они встали и двинулись к блиндажу. Они прошли мимо нас буквально в полуметре. Когда они поравнялись со входом в блиндаж, Шутков открыл огонь по первым двум, а я выстрелил в голову последнему. Двое первых упали в окоп, а третий на дорогу. Мы решили, что они все мертвы. Я похвалили Володю, включил рацию и связался с Клизом. Когда я разговаривал, рядом с Володей Шутковым взорвалась граната, через несколько секунд - вторая. Рысаков тут же кинул гранату в окоп. Я вновь попытался вызвать Клиза, но на голос прилетела граната. Она взорвалась сзади меня, рядом с Николаевым. Тогда Антонов и Рысаков блокировали вход в блиндаж, а я вызвал по рации помощь. Прибежал Володя Яньков и еще пять человек. Пока они прикрывали, я перетащил Володю и Вячеслава за дорогу, метров за 30 от блиндажа. Ими занялся санитар, а мы боевиками. Оказывается, в блиндаже находился один «дух» и один остался жив из тех, в кого стрелял Володя. Мы убили их обоих.
Я подошел к Володе Шуткову и увидел, что он умирает. Санитар сказал, что это болевой шок, но это было видно сразу, что это смерть. Мы положили Володю и Вячеслава на носилки и понесли к бочкам, где был развернут медпункт. Володю донесли уже мертвым. Начмед снял с него бронежилет, задрал камуфляж. Там было ранение, от которого Володя умер…
У Николаева вся спина и ноги были в осколках. Он недавно приезжал ко мне. Инвалид 2-й группы. Учился заново ходить. Да и сейчас ходит с палочкой. Ну вот в общем-то и все. А фотография – это небольшой памятник, который мы попытались соорудить на месте гибели Володи.
Искренне ваш, Вячеслав Сумин, прозвище – Батя».

Место гибели Владимира

В подготовке статьи использованы следующие материалы:
За основу взята информация с http://dvkontingent.ru/, на которую были наложены тексты и фотографии из Книги Памяти Приморского Края.

Привлечены материалы с сайта http://belostokskaya.ru

Продолжаем публикацию материалов о наших земляках-участниках первой чеченской кампании. Сегодня наш рассказ о морском пехотинце, которому посчастливилось вернуться домой живым и невредимым. За чеченскую войну он получил солдатскую медаль «За отвагу». И все. Остались лишь воспоминания, которых хватит на целую книгу. Только писать ее у нашего земляка Сергея Овечкина нет ни сил, ни особого желания…

Когда Серега попал служить в 55-ю дивизию морской пехоты Тихоокеанского флота, то очень обрадовался. Он, как и большинство сверстников, считал: быть морским пехотинцем – престижно. Получил боевую специальность – механик-водитель танка…

Но неожиданно пришло известие о направлении в Чечню. Прямо на полигоне об этом сообщил ротный. Сначала наш земляк очень удивился: морская пехота не предназначена для сухопутной войны! Затем представил возможные последствия военной командировки, и ему стало не по себе. В части была суматоха, близкая к панике. Со всего Тихоокеанского флота туда сгоняли личный состав.

В несколько часов морпехами стали молодые ребята, до этого служившие на боевых кораблях и подводных лодках, в частях морской авиации. Многие из них держали в руках автомат лишь во время принятия присяги… Острый недокомплект личного состава привел к тому, что после формирования 165-го «чеченского» полка другие части флота практически потеряли боеспособность.

Новый, 1995-й, год встретили без особой радости. Пили сок, ели апельсины, вспоминали дом и близких. Ребята понимали, что для некоторых эта встреча Нового года станет последней. Проходили комиссию – медики придирчиво осматривали кандидатов на войну.

Некоторые пытались закосить, но таких было меньшинство. «Надо сказать, что в Чечню никого насильно у нас не гнали. Во время специального собеседования любой мог отказаться. Таких было процентов пять. В числе отказников была большая группа офицеров».

Сергея перевели в другую роту, назначили помощником гранатометчика. Теперь он был обязан носить сумку с тремя выстрелами к РПГ-7. Его коллега тоже почти не имел представления о вверенном ему оружии. В начале января, когда в Грозном шли ожесточенные уличные бои, морские пехотинцы выехали на полигон. За 10 дней пребывания там им предстояло ликвидировать все пробелы в подготовке. Из автоматов и пулеметов можно было стрелять сколько захочешь – патронов не жалели. Кроме автоматического Серега поупражнялся в стрельбе из РПГ. Гранатомет ему понравился. Так постепенно бывшие моряки приобретали необходимые навыки, однако до настоящего профессионализма им было еще далеко.

Первые боевые столкновения в Чечне запомнились Сергею тем, что перестрелки происходили на расстояниях не менее 400 метров. То есть ни они, ни чеченцы не могли толком разглядеть друг друга. При этом велась сумасшедшая стрельба. Очень выручали танки. К их роте прикрепили Т-80 из Кантемировской дивизии. Ребята-танкисты свое дело знали хорошо. Однажды по дому, где разместились моряки, чеченцы открыли огонь из стоявшего напротив двухэтажного строения. Попробовали накрыть боевиков из гранатомета, но гранаты рикошетили и уходили в сторону. Точку в этой перестрелке поставил танк, укрытый экипажем в гараже дома. Один выстрел – и двухэтажка превратилась в руины. Разлетевшиеся от взрыва кирпичи раскалились докрасна.

Т-72Б1 в пригороде г. Грозного

Серега не считает ввод танков в Грозный ошибкой. Если бы не Т-72 и Т-80, федералам пришлось бы туго. Танки прикрывали пехоту своей броней, поддерживали ее огнем. Было много случаев, когда лишь благодаря поддержке танкистов исход боя решался в пользу российских войск.

Пришлось Сергею быть и в составе штурмовых групп. Дело это очень опасное. Во время взятия одной пятиэтажки они натолкнулись на группу чеченцев. Столкновение было внезапным как для наших, так и для боевиков. Бой продолжался считанные минуты, практически невозможно восстановить его хронологию – но наши потеряли троих солдат. Гранатометчики их подразделения били не только по снайперам, пулеметным точкам – им приходилось открывать огонь по бронетехнике дудаевцев. Они подбили танк и два БТРа.

Как признается Сергей, на войне теряешь ощущение времени. Порой кажется, что ты здесь уже целую вечность. И постепенно привыкаешь к мысли, что тебя могут убить. К этому приходишь не сразу – где-то через месяц. И когда над позициями не слышны звуки артиллерийской подготовки, то на душе становится тревожно.

Да и вообще, война имеет мало общего с кинобоевиками, с киношной романтикой. На самом деле – это тяжелое и рутинное занятие, лишенное всякого смысла. Потому что все было куплено и предопределено какими-то жадными чиновниками, сидящими в московских кабинетах и зарабатывающими деньги на крови российских солдат.